Философская мысль Китая. От Конфуция до Мао Цзэдуна

Тем самым создавался фундамент для солидного утверждения особого положения учителя в китайском обществе. В Китае любой учитель пользуется великим уважением; и мы находим у Мэн-цзы высказывание о том, что наставник правителя занимает положение, приравниваемое к отцу или старшему брату, то есть считается скорее его сюзереном, чем вассалом. Пользуясь таким утверждением и собственными убеждениями в своей ценности, кое-кто из конфуцианцев потребовал от правителей, при которых они служили советниками, самого трепетного внимания к себе. Мэн-цзы рассказал, что внука Конфуция по имени Цзы Сы постоянно сопровождал человек, обязанность которого заключалась в том, чтобы уверять его в уважении со стороны князя Лу; иначе Цзы Сы грозил покинуть его двор. Мэн-цзы к тому же поведал нам о том, что этот внук Конфуция очень оскорбился, когда его князь однажды предположил, что они могли бы стать друзьями; Цзы Сы с порога отверг такого рода оборот событий. Вообще-то, Мэн-цзы утверждает, что добродетельным правителям древности даже не разрешали надоедать достойным ученым частыми посещениями, если только они не доказывали своего самого искреннего почтения к ним.

Сложным предметом для освоения считался порядок подношений со стороны правителей в пользу ученых. Ученые без таких подношений просто не могли существовать, и все-таки из-за таких подношений ученые попадали в оскорбительно зависимое положение. Мэн-цзы заложил основы принципа, в соответствии с которым подношения должны поступать с полнейшим почтением и таким манером, чтобы ученому не пришлось постоянно беспокоиться о принесении благодарности правителю за них. Сам Мэн-цзы очень обиделся, когда главный министр царства Ци послал ему гостинец из столицы, не позаботившись о том, чтобы совершить поездку в город, где Мэн-цзы проживал, и вручить подношение лично.

Мэн-цзы полагал далеко ниже достоинства такого ученого, каким он был сам, чтобы его могли вызвать по требованию правителя. Это он наглядно продемонстрировал почти ребяческой выходкой, когда служил при дворе царства Ци. Мэн-цзы уже было собрался идти ко двору, когда от царя пришло некое послание. Царь хотел пригласить Мэн-цзы к себе, но, помня о его обидчивости, написал, что собирался навестить мудреца, но, к сожалению, немного занедужил; поэтому спрашивал, приедет ли Мэн-цзы, чтобы с ним повидаться. Вспылив, Мэн-цзы отказался от своего плана посещения двора, сослался с сожалением на такое же плохое самочувствие и к царю не пошел. На следующий день он отправился навестить другого человека, но на пути домой один из его учеников передал ему новое послание. Царь прислал лекаря, чтобы тот занялся избавлением Мэн-цзы от недуга, и этот сгорающий от стыда ученик сказал, что его наставник как раз направляется ко двору. Итак, в послании говорилось, чтобы Мэн-цзы не возвращался домой, а без промедления отправлялся ко двору. Но Мэн-цзы пошел в другое место, чтобы провести там предстоящую ночь.

С учетом всего сказанного можно предположить, что Мэн-цзы занимал позицию еще более бескомпромиссного противника принципа потомственного наследования власти, чем был Конфуций. И на самом деле следует отметить его большой упор на тот факт, что легендарный император Яо оставил свой престол не собственному сыну, а самому толковому и добродетельному человеку своей империи, то есть земледельцу по имени Шунь. Более того, Мэн-цзы говорит царю Ци о том, что управление государством следует поручить тем, кто познал искусство управления; предположим, что он имеет в виду ученых-конфуцианцев. И он говорит, что вмешательство царя в управленческие решения таких сановников напоминает попытки поучения искусного резчика по нефриту его ремеслу во время работы.

При всем этом Мэн-цзы при всякой удобной оказии обращает внимание своей аудитории на важность благожелательного обращения с великими родами, пользующимися наследными полномочиями. Он говорит тому же самому царю Ци, что правителю не следует составлять протекцию во власти людям, беспочвенно претендующим на обладание добродетелью и необходимыми для того навыками, если только у него не остается другого выбора. Ведь радением за такого рода деятелей правитель подвигнет тех, кто с ним не связан кровными узами, обойти его родственников и ставит чиновников подлого происхождения выше представителей родовитого сословия.