Философская оттепель и падение догматического марксизма в России. Философский факультет МГУ им. М. В. Ломоносова в воспоминаниях его выпускников

Конец диктатуры Белецкого на факультете открыл мне возможность возвращения. Ушли в факультетскую аспирантуру двое основных редакторов, И. С. Нарский и А. П. Петрашик, а М. А. Дыннику, раскритикованному за отсутствие активности в подборе иностранной философской литературы (что было трудно и небезопасно), пришлось оставить заведование редакцией, в которой кроме меня оставались два младших технических редактора. Всё это поставило под вопрос существование редакции в Иноиздате. Я тоже покинул ее, и она была закрыта. Однако ЦК года через два приказало дирекции издательства редакцию снова открыть. Заведующим стал Н. Г. Тараканов, набравший новый состав.

На философский факультет МГУ я был зачислен не сразу, приводил какие-то возражения тот же Белецкий. Но ситуация на кафедре истории философии изменилась, теперь, после смерти Б. С. Чернышева, ею по совместительству заведовал Василий Иосифович Светлов. Икапист, он работал в аппарате ЦК и был в 1944 г. направлен оттуда на пост директора Института философии (вместо П. Ф. Юдина при осуждении III тома «Истории философии»), автор книги о браке и семье при капитализме и социализме, о формировании философских взглядов Маркса и Энгельса. Каким-то образом заинтересовался античной философией и в 1946 г. на сессии АН СССР, посвященной 2000-летию со времени смерти Лукреция Кара, сделал доклад «Мировоззрение Лукреция Кара», в котором, в частности, доказывал, что древнегреческие боги, фигурирующие в его поэме «О природе вещей», – только маскировка римского материалиста. В 1946 г. Светлов стал заместителем министра высшего образования, продолжая заведовать той же кафедрой.

Мое устройство туда было сомнительно, ибо заместитель министра очень опасался Белецкого. Но своим заместителем по кафедре он пригласил доцента Теодора Ильича Ойзермана, работавшего в Экономической академии им. Плеханова, с которым я был знаком с ифлийских времен (он был тогда аспирантом). Умнейший и выдающийся речист, он стал одним из самых активных критиков Белецкого, который его ненавидел. Человек весьма оперативный, он, развивая традиционную уже идею, подчеркнутую и в речи Жданова, в 1948 г. издал основательную брошюру «Возникновение марксизма – революционный переворот в философии», прибавив на обложке к своей фамилии фамилию Светлова. Он отвел все возражения «белецкианцев» против моей кандидатуры, и я стал старшим преподавателем родной кафедры. На нее не только косились «белецкианцы», но и партком факультета не очень-то ее любил. Теодор Ильич умело обходил все препятствия. Положение его окрепло, когда он, ориентируясь на высказанное Ждановым недоумение, почему история марксистской философии заканчивается «Коммунистическим манифестом», весьма оперативно (он читал на кафедре курс по развитию доктрины Маркса – Энгельса) написал докторскую диссертацию «Развитие марксистской философии на опыте революции 1848 г.» и защитил ее в декабре 1951 г. К тому времени я вполне вошел в деятельность кафедры, читая курсы истории домарксистской классической философии на отделении психологии и на историческом факультете.

* * *

Но здесь мне пришлось прервать свою работу на факультете. В министерство высшего образования поступил запрос из аналогичного ведомства Корейской народно-демократической республики с просьбой прислать им профессора или доцента для чтения курсов и проведения занятий именно по истории философии в Университете им. Ким Ир Сена, тогдашнего их партийного и государственного руководителя. Меня вызвали в наше министерство и категорически предложили, как и специалистам по другим предметам, длительную командировку в эту республику. На мой недоуменный вопрос о том, что там идет ожесточенная война между Севером и Югом (уже и при участии американских войск Макартура и китайских «добровольцев») ответили: «Сейчас идут переговоры о перемирии между социалистическим Севером и буржуазным Югом, к нашему приезду оно будет заключено, и мы будем работать нормально». Быстро я собрал не так уж много книг и отправился с экономистом Виктором Юрьевым на вокзал в январе-феврале 1952 г.