Философские аспекты суфизма

вуджуд. Из этой статьи читатель может понять, что такое вахдат ал-вуджуд, когда появилось это направление суфизма, кто

считается руководителями суфиев и, помимо того, сколь бесцеремонно обращаются они с историей и интерпретацией Корана.

Моя вера зиждется на том, что ислам признал единство религиозных и мирских (дин ва дунья) обязанностей человека и, таким образом, установил для человечества справедливый порядок. Там, где сказано, что вера — высшая и основная цель ислама, там же учат: «Не забывай о своей доле в мирском», (ла

танса насбикя фи-д-дунья). Утверждение, что мир—• ничто и

дела мира — ничто, не ислам! Истинное учение ислама — мысль, заключенная в нескольких прекрасных словах, поясняющих догматы: «Тарк ал-асбаб джахалат», т. е. отказ от мира — язычество; «ила иттимад алейха ширк» — и верить в это — ширк.

Когда, говоря о пророке, я написал: «Ключом веры он открыл дверь мира», то хотел сказать лишь, что пророк заповедал

участвовать в мирских делах, опираясь на веру. Заповедь «Ла-

танса насбикя фи-д-дунья» означает: «Не забывай о своем участии в делах мира»! Аллах указал также, как достигается это

участие, выделив в мусульманском шариате область, касающуюся социальной деятельности (муамилат). Между тем в трактовке Хаджи Хасана исчезает всякое различие между исламом и

аскетизмом (рахбанийат) м. В настоящее время я пишу статью

«Отсутствие аскетизма в исламе» («Ла-рахбанийат ал-ислам»), в которой освещаю эти и некоторые другие вопросы, до сих пор

неясные, после чего, я уверен, Хаджи Хасану придется пересмотреть свои взгляды на суфизм. Вот тогда все встанет на свои

места и можно будет решить, является ли то, о чем я говорю, философией мусульманского участия в мирских делах или западноевропейской философией. Хаджи-сахибу, впрочем, неведомо, что главным направлением европейской мысли (илми маз-

хаб) считается вахдат ал-вуджуд, в защиту которого он выступает. Я же, разочаровавшись в этой вере, па мой взгляд, отчасти представляющей собой ересь, остаюсь, по милости божией, мусульманином. А в этих строках хотелось бы лишь подчеркнуть недопонимание, обнаруживающееся в статье Хаджи Хасана. Чтобы подвергнуть критике основные концепции, а также

186

стихи автора, Хаджи Хасану нужно было сделать переводы на

родной язык (с персидского.— 7/. П.), а он не сумел перевести

правильно. Например, мои слова о Хафизе выглядят в его переводе так: «Хафиз остался трезвым, но яд смерти оказался в его

чаше. Посадил в лесу дерево вздохов. Не было у него сил воевать с падишахами».

Невозможно предположить, что Хаджи не знает персидского

языка, поэтому невольно возникает подозрение: в его интересах

было изложить содержание маснави таким образом, чтобы вытекало, будто Хафиз не верил правителям, а сам хотел обмануть

простой народ, в результате чего лишь увеличивается его святость. Интересно, как иначе этот перевод мог получиться из следующих строк:

В любви был последователем Фархада,

Слетало с уст его пламя жалобных вздохов.

Посеял в горах семена древа вздохов,

Неспособен оказался он на борьбу с Хосровом.

Больше я не буду об этом писать, полагаясь на сообразительность читателя. Но в конечном счете мое мнение о Хафизе

таково: его поэзия способствовала в определенной мере упадку

мусульманской общины. Об этом я, возможно, напишу, как уже

говорил.

Если Хаджи, только потому что в имени его есть титул «Хаджа» либо из-за привязанности его к хулулистскому толку

Мансура ал-Халладжа 15 (что естественно, поскольку он придерживается вахдат ал-вуджуд), вдруг начнет восклицать «Лна-л-

Хафиз» («Я есмь Хафиз») или припишет себе мои стихи, пусть

останется это на его совести.

И в другом месте Хаджи-сахиб лишь демонстрирует свое непонимание, говоря: «Я считаю абсолютно ошибочным положение

Предисловия, в котором ж.ителей Востока и мусульман призывают следовать европейской философии и отказываться от своих

исконных взглядов; я категорически против подобных ошибочных призывов». В другом месте он пишет: «Распевая касыды в

честь европейских, особенно английских и немецких, философов, он (Икбал.— Н. П.) предписывает народам Востока, прежде всего мусульманам, пересмотреть свои древние традиции и

осветить души и сердца светочем европейского образования».

Эти строки указывают на ту часть Предисловия, где написано

следующее: «Поистине труды английских ученых занимают особое место в научной литературе и достойны того, чтобы народы

Востока могли их использовать, обогатив ум и сердце, и затем

пересмотрели свои традиционные философские концепции». Читатель сам может сделать вывод из этой цитаты и решить, есть

ли тут призыв к мусульманам изменять религиозным убеждениям. Призывая пересмотреть философские концепции, я имел в

виду философию неоплатонизма, распространенную среди мусульман, угнетающе действующую на их сердца и причиняющую большой вред их морали и этике. Философия английских

187