Философские основы зарубежных направлений в языкознании

«закрепленная в качестве стабильного регулятора поведения система знаний и система жизненного опыта»[548].

Это понятие является составной частью того понятийного ряда, который характеризует субъективную, личностную сторону социальной деятельности и соотносится с совокупной системой ценностей культуры. При этом используемый в марксистской социологии понятийный аппарат характеризуется тем, что в нем, в отличие от системы понятий, используемой в ориентированной на феноменологическую философию социологии, понятия, отражающие как субъективную, так и объективную сторону социальной деятельности, взаимно дополняют друг друга, образуя единое органическое целое – концептуальную систему, основанную на марксистском тезисе о материальном производстве как основе общественной жизни.

Из сказанного следует, что пороком этнометодологической теории является не декларируемое ее авторами намерение различать категории исследователя и категории действующего индивида, а сведение социальных категорий к категориям субъективного восприятия, отрыв их от классовой структуры общества, от системы производственных отношений.

К этнометодологии в полной мере относится следующая оценка феноменологической социологии: общественные связи рассматриваются в ней не в их реальности, а сводятся к индивидуальным «переживаниям»; представление об обществе, близкое обыденному сознанию (ср. рационализм «здравого смысла» у Гарфинкеля и его последователей), возводится в ранг теории[549].

В самом деле, в работах этнометодологов социальное взаимодействие между коммуникантами рассматривается в отрыве не только от широкого, но и от узкого социального контекста. В этом отношении характерна работа X. Сакса, посвященная анализу детской речи[550], в которой предпринимается попытка сформулировать некоторые элементарные правила однозначной семантической интерпретации текста, которыми, как предполагает автор, должны руководствоваться коммуниканты при отсутствии эксплицитных языковых маркеров.

Анализируя последовательность предложений из рассказа ребенка: The baby cried. The mommy picked it up. Ребенок заплакал. Мама взяла его на руки, – Сакс приходит к выводу, что слушатель интерпретирует смысл этих предложений и, в частности, определяет, что речь идет о матери ребенка, хотя эксплицитно это и не выражено (сказано the Mommy, а не his Mommy), с помощью так называемых «средств категоризации» (categorization devices) и анализа контекста. Слово со значением ʽребенокʼ включается слушателем в категорию «семья» (ребенок – папа – мама), а не в категорию «возраст» (ребенок – подросток – взрослый), чему, разумеется, способствует контекстуальное соположение слов, означающих ʽребенокʼ и ʽмамаʼ.

Выдвигаемая X. Саксом гипотеза может представлять известный интерес для того лингвистического направления, которое получило название «лингвистики текста». Для нас же важно другое: в этом анализе социум присутствует лишь в виде того крошечного социального мира (семья, непосредственное окружение), который доступен восприятию ребенка. Так категории восприятия полностью подменяют реальные категории объективно существующей социальной среды, а микроанализ точно так же, как и в символико-интеракционистских исследованиях, подменяет макроанализ.

Нельзя не отметить и то обстоятельство, что философская концепция этнометодологов во многом перекликается с идеалистической «философией обычного языка» Л. Витгенштейна[551]. Не случайно западногерманский социолог В. Вильдген обращает внимание на близость теоретической платформы этнометодологов к философии Витгенштейна, что находит свое выражение, в частности, в том, что этнометодологи вслед за Витгенштейном считают язык весьма несовершенным средством реализации мысли и, подобно тому, как Витгенштейн искал значение слов в контекстах их употребления, стремятся выявить смысл языкового выражения, исходя из его использования в той или иной ситуации[552].

О том, как реализуется эта методологическая установка, можно судить по следующему примеру, приводимому в одной из работ Г. Гарфинкеля, где слева приводится фактическая запись речи, а справа даются глоссы, раскрывающие подлинный смысл сказанного для участников коммуникативного акта: