Философские основы зарубежных направлений в языкознании

«Символические знаки языка существуют не для того, чтобы обозначать что-либо существующее помимо них. Напротив, бытие выводится из этих символов»[28].

Бытие, не существующее независимо от символов и «выводимое» из них, разумеется, есть мнимое бытие, лишь видимость бытия, субъективно-произвольная картина бытия, порождаемая сознанием.

У Э. Сепира нет столь категорических заявлений о произвольности значения языкового знака, однако его высказывания о соотношении языка и познания не допускают какой-либо иной интерпретации знаков языка:

«Совершенно ошибочно полагать, что человек ориентируется в действительности без помощи языка и что язык есть просто случайное средство решения специфических проблем общения и мышления. Факты свидетельствуют о том, что „реальный мир“ в значительной мере бессознательно строится на языковых нормах данного общества. Не существует двух языков настолько тождественных, чтобы их можно было считать выразителями одной и той же социальной действительности. Миры, в которых живут различные общества, – отдельные миры, а не один мир, использующий разные ярлыки»[29].

И далее Э. Сепир пишет:

«Даже относительно простой акт познания в большей степени, чем мы полагаем, зависит от социальных моделей, называемых словами. Если, например, провести ряд линий различной формы, их можно осознать и подразделить на такие категории, как „прямая“, „ломаная“, „кривая“, „зигзагообразная“, соответственно классификации, которая устанавливается самими существующими в языке терминами. Мы видим, слышим или иным образом воспринимаем действительность так, а не иначе потому, что языковые нормы нашего общества предрасполагают к определенному отбору интерпретаций»[30].

Желая наиболее рельефно представить независимость языка от объективной действительности, его способность самостоятельно порождать такое идеальное содержание, которое якобы не находит соответствия в реальном мире (поскольку не отражает его, а существует лишь как семантическая сторона языковых терминов и форм, являясь вместе с ними продуктом системы языка), Э. Сепир проводит аналогию между развитием языка и развитием математической системы. В основе последней лежат объективные отношения, познаваемые опытным путем и отражаемые в виде исходных аксиом. Но в ходе дальнейшего развития математической системы чисто логическим путем создаются такие отношения, которые основываются не на опытных данных, не на непосредственном отражении объективного мира, а на формальных законах самой системы. То же самое, по мнению Э. Сепира, происходит и при развитии языка, который, используя в качестве исходного материала отражение фактов действительности, порождает затем идеальные факты, не обращаясь к объективной реальности[31].

Действительно, математическая система позволяет, опираясь на исходные опытные данные, выводить новые отношения без их непосредственного отражения с помощью органов чувств. Однако, будучи выведенными чисто логическим путем, сконструированными по формальным законам системы, эти отношения находят соответствие в материальном мире, если исходные данные были истинными, т.е. соответствовали действительности, и формальные законы, которые есть не что иное, как отражение общих связей и отношений действительности, были правильно применены к ним.

«Если наши предпосылки верны и если мы правильно применяем к ним законы мышления, то результат должен соответствовать действительности»,

– говорит Ф. Энгельс[32]. Это же наблюдается и в развитии системы языка, если отправные данные являются верным отражением реального мира.

3