Философские уроки счастья

.

Георг Вильгельм Фридрих Гегель (1770 — 1831)

Рассказывают, что однажды Гегеля попросили изложить своё учение коротко, популярно и вдобавок по-французски. На это мыслитель обиженно ответил, что его философию нельзя изложить ни коротко, ни популярно, ни, тем более, по-французски. Можно ли это сделать по-русски, он не говорил, но вот один из образчиков русского перевода. Речь идёт о звуке. «Звук есть смена специфической внеположности материальных частей и её отрицания, — он есть только абстрактная или, так сказать, только идеальная идеальность этой специфичности».

Оставляло желать лучшего и его ораторское искусство. С трудом подыскивал слова, нюхая табак по ходу дела. «Говорит он несносно, кашляет почти на каждом слове, съедает половину звуков и дрожащим, плаксивым голосом едва договаривает последние», — вспоминал современник. Замысловатые термины, вроде «в-себе-и-для-себя-сущая необходимость», словно нарочно придуманные, чтобы затуманить смысл. Неудивительно, что число его слушателей редко превышало три десятка.

Незадолго до смерти Гегель сказал: «Только один меня понял», но тотчас раздраженно прибавил: «Да и тот тоже не понимал». Пройдет несколько десятилетий, и его соотечественник Людвиг Бюхнер, тоже, между прочим, философ, заметит, что философские рассуждения, которые не могут быть поняты каждым образованным человеком, не стоят потраченных на них чернил… Но в гегелевские времена господствовали другие взгляды: философия — занятие не для всех, и не дело профанов о ней рассуждать.

Недостатки изложения не помешали Гегелю стать официальным философом Пруссии. Герцен называл его философию «алгеброй революции», а Ленин, готовя переворот, обращался к первоисточникам и штудировал Гегеля.

Однако отношение к его философии остаётся неоднозначным. Английский философ Карл Поппер уже в прошлом веке написал следующее: «Слава Гегеля была сотворена людьми, предпочитавшими быстрое посвящение в глубокие секреты этого мира трудоёмким процессам науки, которые только разочаровывали их своей неспособностью сразу раскрыть все тайны».

Что же это за удивительный метод, сулящий «быстрое посвящение»?

Тезис — антитезис — синтез

Гегеля называли фанатиком Разума. Если французские материалисты утверждали, что нет ничего в интеллекте, чего не было бы в ощущениях, то Гегель ставил вопрос ещё смелее: нет ничего в ощущениях, чего не было бы в интеллекте. Это помогло ему вывести философию из тупика, в который её завел Кант. Тот, как известно, утверждал, что когда человек вторгается в область, где выводы нельзя проверить опытом, то разум приходит к противоречиям и порождает иллюзии. А это уже научная спекуляция, то есть попытка путём рассуждений получить знания о вещах. Но рассуждения, оторванные от практики, не имеют отношения к науке, потому что на каждый аргумент можно найти контраргумент ничуть не хуже.

Гегель разрешил это противоречие. Он заявил, что необходимость противоречить самому себе — в природе разума, а противоречия — это способ его развития. Если Кант рассматривал разум как нечто неизменное, то Гегель видит в нём продукт исторического развития, которое происходит диалектически. Сначала выдвигается тезис, которому жизнь противопоставляет антитезис. Со временем происходит примирение этих противоположностей («отрицание отрицания»), то есть синтез. Затем весь процесс может повториться, уже на более высоком уровне (примерно то же самое происходит и в обыденной жизни: скажем, некая непривычная идея сначала объявляется сумасшедшей, а потом, в несколько причёсанном виде, становится банальностью). Гегель назвал это диалектической триадой. Так из противоречий, тормозящих науку, философ сделал двигатель прогресса, объявив их неизбежными.

Но это, конечно, не всё. Для диалектических рассуждений очень важно, чтобы используемые понятия были гибкими. Ведь мы зачастую рассуждаем категорично и потому примитивно: деньги или есть, или их нет, человек или жив, или умер, свой — чужой и т. п. Для обыденного сознания это вполне годится. В диалектике же всё иначе. В совершенном мышлении, по Гегелю, истина и ложь не имеют резкой границы, потому что ничто не является абсолютно ложным, равно как и абсолютно истинным.

Особый разговор об абстрактном и конкретном. Философию считают абстрактной наукой, а под конкретным понимают то, что можно увидеть и потрогать. У Гегеля иначе. Когда он был ещё молод, то написал популярную статью, которую назвал «Кто мыслит абстрактно?» Философ использовал сюжеты из жизни, и стиль произведения для него необычен:

— Эй, старуха, ты торгуешь тухлыми яйцами! — говорит покупательница торговке.

— Что?! — кричит та, — мои яйца тухлые? Сама ты тухлая!.. Не твоя ли мать с французами крутила, не твоя ли бабка сдохла в богадельне!.. Дырки бы на чулках заштопала!

И так далее, в том же духе. Отсюда философ делает вывод, что торговка мысли абстрактно: увидеть другие, реальные черты покупательницы ей мешает обида за свой товар.