Философские уроки счастья

После школы Рене решил отдохнуть от иезуитской одури и отправился в Париж, где преуспел среди завзятых картежников. Логика игры радовала его не меньше выигрыша. Весело и бездумно провёл полтора года, после чего вдруг исчез, погрузившись в математику в уединённом загородном домике. К тому времени молодой человек уже разочаровался в науке и захотел посмотреть свет, рассчитывая «встретить больше истины в рассуждениях, какие каждый делает о прямо касающихся его делах». Странствовать решил с помощью военной службы, хотя и не относил это занятие к уважаемым. Он надел мундир волонтёра голландской армии, однако ратными делами себя не изнурял, а чтобы служба и вовсе не отвлекала, отказался от жалованья. Пренебрегая даже парадами, сидел дома и занимался математикой, физикой и философией. Потом служил в баварской армии, участвовал в Тридцатилетней войне. Но не забывал о главной своей задаче: избавиться от сомнений и открыть критерий достоверности. Если это удастся, дал обет отправиться в Италию, в Лорето, и поклониться Мадонне. В 27 лет исполнил обещанное.

Вдоволь попутешествовав, возвратился домой, где его считали сумасбродом: служить не хотел, деньги тратил на опыты, о семье не думал. Ему шел уже тридцатый год, когда родители решили женить своего Рене. Хорошенькая барышня завела с ним разговор о различных видах красоты и, очевидно, ожидала комплиментов. На это философ заметил, что из всех известных ему видов красоты наиболее сильное впечатление на него произвела красота истины. В общем, сватовство не состоялось, и учёный сосредоточился на науке. Католик и подданный французского короля, он предпочел жить в республиканской и протестантской Голландии, которая отличалась веротерпимостью и свободомыслием. Декарту нравился здешний народ, «более заботящийся о своих делах, чем любопытный к другим».

Мыслю, следовательно существую

Эти знаменитые декатровские слова могут показаться странными. Далеко не всё, что существует, способно мыслить, и это такая же истина, как и декартовская. Но не зря философ ездил к лоретской Мадонне: критерий достоверности он нашёл.

Дело в том, что тогдашняя наука вызывала больше недоумённых вопросов, чем давала правильных ответов. Астроном Йоганн Кеплер, например, полагал, что Земля обладает душой: ведь все одушевлённые существа теплые, а в земных недрах тоже тепло… Изучение магнита привело научную мысль к выводу, что он любит красный цвет, недолюбливает чеснок и замечает присутствие железа. Поэтому Декарт задумался над тем, как отличить псевдонаучное красноречие от истины. Сделать это он попытался с помощью математики, которая способна на основе немногих посылов построить целую систему истинного знания.

Единственно научное орудие ума — сомнение, его-то Декарт и принял за исходную точку рассуждений. Чтобы разом покончить со всем сомнительным, нужно довести сомнения до крайности. Предположим, что нет ни Бога, ни неба, ничего вокруг. Даже собственное существование нельзя считать несомненным: может, это всего лишь сон, ведь грань между сном и бодрствованием расплывчата. Нельзя доверять даже тому очевидному факту, что у нас есть руки, ноги и вообще тело. Врачи знают случаи, когда у человека продолжает болеть, например, ампутированная рука.

Что же тогда несомненно? То, что мы сомневаемся, то есть мыслим: ведь нелепо считать мыслящее несуществующим. В этом и увидел философ твердую основу для своего мировоззрения. Теперь уже можно браться и за метод, который вместо приблизительных рассуждений о мире способен дать истинное знание. Совершенствованием этого метода Декарт и занялся, уединившись в тихом голландском домике. Своим девизом он сделал строку из Овидия: «Тот прожил счастливо, кто хорошо укрылся». Чтобы избавиться от назойливых посетителей, учёный переезжал на новое место, когда замечал, что становится слишком известен там, где живёт. За 20 лет жизни в Голландии он 24 раза менял адрес. «Свободу и досуг, которыми я теперь обладаю вполне, я ценю так высоко, что ни один монарх в мире не имеет достаточно богатств, чтобы купить их у меня. Учиться — для меня такое наслаждение, что я принужден употребить насилие над собой, чтобы засадить себя за трактат», — пишет он.

Наконец Декарт решил печататься, и в 1637 году появляется его «Рассуждение о методе». Написано он по-французски, а не по-латыни, что означало небывалую по тем временам демократизацию науки. Не случайно Декарт писал по этому поводу: «Наука похожа на женщину: у неё есть свой стыд. Пока она при муже, её уважают; становится публичной — подвергают презрению». В этом «Рассуждении» ученый на основе своего опыта формулирует четыре важнейших правила, которыми руководствуется в науке. Вот они:

— Не принимать за истинное что бы то ни было, прежде чем не признаешь это несомненным.

— Каждый из рассматриваемых вопросов следует делить на части, чтобы лучше их решить.

— Нужно руководить ходом своих мыслей, начиная с простейших примеров и постепенно поднимаясь к познанию более сложных.