Фимбулвинтер. Пленники бирюзы

Лучше бы не оборачивался! Да, столик задержал искрящуюся тварь. И тело брюнетки – тоже. Теперь от первого не осталось ничего, а от второго… Съеденная недавно пачуанча рванула вверх по пищеводу, Трин согнулся в три погибели, извергая её из себя. И поспешно нырнул в отверстие.

Это был технологический туннель. Узкий, так что на четвереньках не протиснешься, тёмный, насквозь пропахший специями. А главное, непонятно, куда он вёл! Трин боялся, что если кто-то спросит об этом, он не выдержит, сорвётся. Перед глазами стояло искромсанное, наполовину превратившееся в кровавую кашу тело брюнетки. И та, вторая девушка, развалившаяся на части, оторванная голова на полу. Ему приходилось видеть мёртвых – самоубийства, эксцессы девиантов, – такая уж профессия, ничего не поделаешь. Но саму смерть, тем более настолько жуткую, никогда… К счастью, никто не спросил.

Туннель петлял, раздваивался, в стенах его зияли подозрительные отверстия, откуда сочился горячий приторно-сладкий пар, а пол то и дело проваливался узкими бездонными колодцами. В конце концов беглецы вывалились в коридор, хороший хотя бы тем, что в нём было относительно светло – панели на потолке тускло светились. А закончился этот коридор обычной двустворчатой дверью. Стоило хлопнуть по ней ладонью, как половинки послушно скользнули в пазы.

Трин зажмурился от яркого света. Приоткрыл глаза, болезненно щурясь, осмотрелся по сторонам.

Они выбрались под высокое бледно-фиолетовое небо, посреди которого висело огромное красновато-оранжевое солнце. И холодное – пар пошёл изо рта.

По ту сторону двери была лишь маленькая площадка, непонятно для чего прилепленная к округлой стене – без силовых барьеров, даже без перил. Трин осторожно подошёл к краю, глянул вниз. Невольно передёрнул плечами, и не только от холода. Там, далеко, расстилался сплошной ковёр розовато-лиловых облаков, проткнутый иглой Шпиля Одиночества. И больше ничего, только ветер тянул монотонную унылую ноту. Они стояли посреди бескрайнего неба.

Геральда подошла, охнула, вцепилась за локоть.

– И дальше что? – спросила срывающимся голосом.

– Наверное, надо дожидаться спасателей здесь.

– Нет, – Макса покачала головой. – Мне только что пришло сообщение. Мы должны уходить подальше от шпиля.

– Тебе? – удивилась Геральда. – Почему тебе?

– Потому что я вызвала спасателей, пока вы визжали! Они сейчас будут здесь, но мы должны уходить.

– Но отсюда нет никакой дороги, – мрачно произнёс Трин.

– Почему же? Есть, – она кивнула ему за спину.

Трин обернулся. Он и не заметил сразу, стена шпиля почти загораживала её – похожую на огромное овальное блюдо парящую в воздухе платформу. От их площадки туда вёл подвесной мостик, серебристая ленточка. Мостик был таким длинным и узким, а единственный его поручень – таким хлипким, что пройти здесь казалось немыслимо. Но это был и впрямь единственный путь к спасению.

Трин понимал, что кажущаяся хрупкость мостика – всего лишь иллюзия. Ширина полотна – почти полтора метра, настил из прочного суперпласта, скорее всего, он даже вибрировать под ногами не будет, поручень гладкий и удобный, держись рукой и иди. Если бы не пустота вокруг, не облачная бездна внизу! Себя он мог убедить пройти по этому мосту. Но остальных…

– Ты хочешь, чтобы мы шли туда?! – Розововолосая недоверчиво уставилась на Максу. – Мы так не договаривались! В сценарии этого не было.

– Да сколько же тебе повторять – шоу закончилось! Мы в реале, и выбор здесь небогат: или выжить, или умереть.

Да, жизнь или смерть, других вариантов нет. Но выбрать жизнь было ох как не легко! Они стояли на краю площадки, не в силах оторваться от прочных стен шпиля и ступить на уходящий в зелёную бесконечность мост.

– Почему мы не можем ждать здесь? – пискнул Алекс Б. – Почему спасатели не хотят увезти нас отсюда на своих летающих штуках? И почему здесь так холодно?

– Не уверен, что на этой планете найдётся хоть один флаер, – качнул головой Трин. – И хоть один спасатель пока что.

– Как это? – непонимающе уставилась на него Геральда. – Ты хочешь сказать, что мы находимся не на…

Она задрала голову, будто только теперь разглядела, какого цвета небо и солнце. Уголки губ её задрожали, обиженно поползли вниз.

– Это не Земля, да?

В голосе было столько обиды и отчаяния, словно у ребёнка, которого красивой конфеткой заманили в тёмную страшную комнату.