Фимбулвинтер. Пленники бирюзы

Идти по подвесному мосту оказалось несложно. Если не смотреть под ноги, не думать о многокилометровой бездне внизу, забыть о растекающейся по смотровой площадке дряни, которой, наверное, ничего не стоит «перекусить» серебристую ленточку. Вообще ни о чём не думать, только крепко сжимать правой рукой поручень, левой – локоть трясущейся от страха и холода девчонки и неотрывно смотреть в затылок розововолосой старлетки. И считать шаги: десять, одиннадцать, двенадцать, сто двенадцать, двести двенадцать, триста двенадцать…

Макса почти добралась до гравитационной платформы, когда середина той начала вспухать, словно сквозь металл проклёвывался бутон огромного цветка. Бутон набух, округлился. И лопнул, выпуская из себя зеркально-чёрные фигуры.

Мгновенный испуг, так, что ноги сделались ватными. И – облегчение. Спасатели! В экзоскафандрах они казались неправдоподобно огромными, за спиной у каждого горбом вздымался ранец гравилёта, в руках – увесистый продолговатый предмет с тремя длинными ребристыми трубками, спаянными на конце в одно целое. Что это такое, Трин не знал, не видел никогда прежде. Но не усомнился ни на секунду – оружие, настоящее, боевое оружие.

Пять фигур понеслись к башне, шестая зависла над беглецами, затем опустилась к Колаю, безошибочно определив в нём лидера. Зеркальный щиток гермошлема растаял, открывая лицо спасателя – с грубоватыми резкими чертами, с застарелым шрамом на левой щеке, обрамлённое тёмной курчавой бородой. Человек выглядел необычно. Не так часто встретишь людей, сохраняющих растительность на лице. А тех, кто сохраняет шрамы от ран, Трин не встречал никогда.

– Вам нужна помощь?! – прокричал спасатель. – Сможете самостоятельно добраться до платформы?

– Да! – Колаю оставалось сделать не больше полусотни шагов по мостику, другим и того меньше. Разумеется, теперь они доберутся!

– Хорошо! Уходите через аварийную кабину. Она настроена на непрерывную коммутацию с безопасным сектором. Оттуда сможете добраться домой.

– Спасибо!

– В башне ещё есть люди?

– Живых нет. Если успеете с реани…

Трин осёкся – вспомнил, как «языки» обгладывали панели на стенах. Какая там реанимация! Скорее всего, от тел и следов не осталось.

Спасатель больше ничего не спрашивал. Лицо исчезло под зеркальным щитком, и он рванул вслед за товарищами.

Аварийная кабина походила на цветок лотоса – мягкие розоватые лепестки-ограничители и светящаяся ярко-белым сердцевина. Свет был тот самый, что вспыхивает каждый раз во время перемещения. Тот, из какого выползли призрачные языки.

Люди обступили кабину по кругу, и никто не решался войти первым. И Трин не мог этого сделать – не мог оставить тех, ответственность за кого взвалил на себя. И не знал, как заставить их шагнуть в неизвестность. Никто никогда не боялся путешествовать транспорт-кабинами. Задал адрес, вошёл, вышел – что в этом опасного? Кажется, сегодня человечество приобрело новую фобию. Как её лечить, Трин не знал. Чем она обернётся – тем более.

Макса нервно хмыкнула, передёрнула плечами.

– Что, так и будете мёрзнуть, пока в сосульки не превратитесь? Ладно, я пойду проверю, что там.

Она решительно ступила внутрь лотоса. И исчезла, будто изображение выключили.

Лейси дёрнулась, тихонько заскулила. Остальные попятились прочь от «цветка». Да, коммутация выглядела жутковато. Наверное, она всегда так выглядит, но когда путешествуешь обычными кабинами, сторонних наблюдателей нет. Что там происходит с веществом? Субквантовый переход? Аннигиляция? Трин не знал, психоаналитику физика ни к чему. Более того, он не встречал никого, кто бы разбирался в ней. Понятия не имел, смыслит ли вообще кто-то хоть что-то в этих дебрях. И не думал об этом. А сейчас задумался. И ему вдруг сделалось неуютно.

«Изображение» вновь «включили» – Макса стояла посреди кабины, снисходительно кривила губы.

– Там безопасно, можете отправляться.

И вышла наружу, уступая место.

Личный пример оказался действенным лекарством от фобии. Геральда, Алекс Б, розововолосая ринулись в кабину одновременно и враз исчезли в белом свете. Затем Трин отвёл туда Лейси. Он бы и сам с удовольствием убрался подальше от этого места, но Макса не собиралась присоединяться.

– А ты? – удивлённо посмотрел он на «львицу».

– Должна же я увидеть, чем всё закончится, – изрядно помятый гребень воинственно дёрнулся.

Трин выбрался наружу, стал рядом с ней.

– Так это и правда было реалити-шоу? Ты до сих пор в стриме?

– Не я – та идиотка, «открытие сезона» с Амарантового канала. Было бы нечестно лишить миллионы поклонниц и поклонников Алекса Б возможности поучаствовать во флешмобе, верно?

Она засмеялась, но не привычным своим грудным, завораживающим смехом, а настоящим, резким и похожим на лай.

– Не вижу ничего смешного, – заметил Трин. – Если всё это шло в стриме, то для людей с неустойчивой психикой тяжелейший шок обеспечен.

– Значит, будет тебе чем заняться. Не переживай, думаю, стрим отключили, как только толстуху разорвало. Но у меня с собой всегда есть запасная камера – на всякий случай. Радужный или Амарантовый такое не возьмут, зато Красный конгломерат – ого-го!