Финансист

– О Боже! – Я вертела головой от папы к маме и обратно. – Он просто… взял и забрал мои вещи, даже не сказав мне? Ну кто так делает? Почему вы ему позволили?

Мама прикусила губу и улыбнулась. Папа грустно пожал плечами.

– Давай! – Мама замахала руками в сторону двери. – Давай, вали из моего дома. Теперь, если захочешь прийти, сперва позвони.

– Что за херня! – закричала я, вскидывая на плечо рюкзак и сумку. – Да вы тут все спятили.

Прежде чем предоставить меня моей судьбе, родители вместе сжали меня в объятиях.

– Я тебя люблю, детка – сказала мама, когда я открывала дверь.

– И я, Скутер, – пробурчал папа.

Я громко выдохнула и обернулась на них с порога. Родители стояли в прихожей, держась за руки, и махали мне с блестящими глазами. Я не понимала, чего они так расчувствовались, ведь это меня выгоняют из родного дома.

– Я тоже вас люблю, – вздохнула я. После чего захлопнула за собой дверь, как и полагается такой мелкой избалованной дряни.

36

Я гнала к дому Кена с бьющимся сердцем, трясущимися руками и путающимися мыслями.

«Он забрал мои вещи».

«Этот засранец забрал мои чертовы вещи!»

«Я чувствовала себя так, как будто меня продали в сексуальное рабство или что-то в этом роде. Как мои родители могли вот так продать меня? Я только встретила парня, у которого ипотечных кредитов больше, чем тату, а они раз – и уже готовы выдать ему приданое. Что за пара козлов!»

«А Кен? Если он думает, что может вот так заставить меня переехать к нему, значит, он просто не знает, с кем, на фиг, имеет дело!»

«Не буду я!»

«Это на него не похоже».

«Господи, как я по нему соскучилась».

«Прошло всего-то четыре дня, а кажется, что уже месяцы».

«Нет, стой. К черту его!»

«Он не может вот так заставить меня вернуться. Это так не работает. Тут мои правила, черт возьми. А мои правила такие, что он должен, блин, сперва сказать, что любит меня, до того как сделать из меня свою конкубину».

Подъехав к своему самому любимому дому на свете, я заметила, что дверь гаража оставлена открытой. Маленький «Эклипс-кабриолет» Кена стоял слева, а справа было большое свободное место, где ставила машину Челси до того, как она переехала к Бобби. Я никогда раньше не парковалась у Кена в гараже – да и вообще в каком-то гараже, если уж так, – но я решила, что если уж этот козел увез мое барахло, то я могу занять место в его гараже.

Улыбнувшись, я заехала в гараж и ощутила легкий всплеск собственной крутости.

«Границы, шманицы, засранец. А это теперь мой гараж».

Пока я выходила из машины и направлялась к двери, ведущей в кухню, я решила, что правильнее будет ворваться с нецензурной руганью. Так что я распахнула дверь и влетела в кухню с высоко поднятым подбородком, готовая изо всех сил воткнуть палец в прикрытую галстуком грудь этого поганца и тыкать это холодное…

– Кен! – позвала я, вертя головой справа налево.

Телевизор в гостиной был выключен. И свет тоже не горел. Но жалюзи на окне были открыты, и все было залито розовато-оранжевыми лучами солнца, которое как раз начинало заходить за сосны на заднем дворе.

– Кен?

Косые лучи плясали и отблескивали на краях разных вещей, лежавших на столе для завтрака, который обычно был пустым и чистым. Сейчас же он был весь аккуратно выложен бумагами и какими-то мелкими предметами, которые занимали его от края до края, а прямо посередине стояла стеклянная ваза, полная бархатно-алых роз. Кен никогда не покупал цветы – «Пустая трата денег. Они же помрут», – но я узнала эти розы. Это были те самые, которыми я восхищалась всякий раз, когда ходила покурить на качели. Те самые, что отвечали по цвету входной двери дома Кена. Он не покупал эти цветы, он вырастил их.

Я наклонилась и понюхала один крупный цветок, прежде чем начать разглядывать разложенный по столу безупречно ровный ряд вещей.

Ключ, который я оставила тут в понедельник, лежал, нетронутый, точно на том же месте, куда я его положила. Я обвела его двумя пальцами, тоскуя по его весу на моем кольце для ключей. Рядом с ним Кен положил запасной пульт, открывающий дверь гаража. Перевязанный красной ленточкой.