Финансист. Титан. Стоик. «Трилогия желания» в одном томе

– Ну, разумеется, Беренис. Сейчас иду, – ответил он.

Тогда она добавила совсем уже дрожащим голосом:

– Только осторожней. Вдруг вы встретите в холле миссис Каупервуд… я боюсь, как бы она не пришла сюда за вами.

Голос ее оборвался, и Джеймс, почуяв неладное, повесил трубку, схватил свой лекарский чемоданчик и поспешил к ее номеру. В ответ на его стук за дверью послышался шепот Беренис:

– Доктор, вы один?

И лишь после того, как он уверил ее, что пришел один, она отперла дверь.

– Что случилось, Беренис? Что все это значит? – почти резко спросил Джеймс, вглядываясь в ее побелевшее лицо. – Отчего вы так напуганы?

– Сама не знаю, доктор. – Она вся дрожала от страха. – Это все миссис Каупервуд. Я увидела ее здесь в холле, когда возвращалась к себе, и она меня увидела. У нее было такое взбешенное лицо, что я боюсь за Фрэнка. Вы не знаете, она не видела его после того, как я ушла? Вдруг она вернулась к нему в номер?

– Ну, разумеется, нет, – сказал Джеймс. – Я только что оттуда. Фрэнк цел и невредим, и ничего с ним не случилось. Но вот что, – он вынул из своего чемоданчика несколько маленьких белых пилюль и подал одну Беренис. – Примите-ка это и посидите несколько минут молча. Это успокоит ваши нервы, и потом вы мне все расскажете.

Он подошел к кушетке и знаком пригласил Беренис сесть рядом. Постепенно она стала успокаиваться.

– Теперь послушайте меня, Беренис, – вновь заговорил Джеймс. – Я знаю, ваше положение здесь не из легких. Я знал это с тех пор, как вы сюда приехали, но почему вы именно сейчас так встревожились? Неужели вы думаете, что миссис Каупервуд может накинуться на вас?

– О нет, я боюсь не за себя, – отвечала она уже спокойнее. – Я за Фрэнка боюсь. Ведь он сейчас такой больной, такой слабый и беспомощный. Вдруг она скажет или сделает что-нибудь ужасное, ранит его так больно, что ему и жить больше не захочется. А ведь он так терпимо, так хорошо относился к ней. И как раз сейчас ему так нужна любовь, а не ненависть, он столько для нее сделал, а она готова бог знает на что… она может так оскорбить его, что с ним будет новый припадок. Он много раз говорил мне, что она, когда ревнует, теряет всякую власть над собой.

– Да, я знаю, – сказал Джеймс. – Каупервуд – большой человек, но женился он очень неудачно, и, говоря откровенно, я все время опасался какого-нибудь скандала. Я считал, что вы поступаете безрассудно, живя в одном отеле. Но любовь – могучая сила, а я еще в Англии видел, как вы любите друг друга. К тому же я знал, да и не я один, что его отношения с миссис Каупервуд оставляют желать лучшего. Кстати, вы говорили с ней?

– Нет, ни слова, – ответила Беренис. – Я просто увидела ее, выходя из лифта, а она, как только узнала меня, пришла в бешенство – меня даже в дрожь бросило, такое у нее было злое лицо. Я подумала, что она способна сделать что-нибудь отчаянное, непоправимое. Кроме того, я боялась, как бы она сейчас же не вернулась к Фрэнку.

Доктор Джеймс посоветовал Беренис не выходить, пока буря не уляжется, – он даст ей знать, как идут дела. А главное, пусть она ни слова не говорит о случившемся Каупервуду, когда увидит его. Фрэнк слишком серьезно болен, ему не по силам такие волнения. Сам же он, терпеливо продолжал Джеймс, примет на себя гнев миссис Каупервуд и позвонит ей: надо попытаться выяснить, что она намерена делать, не собирается ли поднять шум. На этом он распростился с Беренис и отправился к себе, чтобы как следует все обдумать.

Однако, прежде чем Джеймс успел вызвать Эйлин по телефону, к нему вошла сиделка и попросила взглянуть на мистера Каупервуда: он что-то беспокойнее обычного. Доктор Джеймс тотчас последовал за нею. В самом деле, Каупервуд то и дело ворочался с боку на бок, точно ему было неудобно лежать. Джеймс спросил, как прошла его встреча с Эйлин, и Каупервуд устало ответил:

– Да, по-моему, неплохо. Во всяком случае, я переговорил с нею обо всех наиболее важных делах. Но знаете, Джеймс, я почему-то очень устал. Я совсем выдохся – разговор был длинный…

– Так я и знал. В следующий раз не говорите так долго. А сейчас вот – примите-ка. Это поможет вам успокоиться и отдохнуть немножко. – И доктор Джеймс протянул Каупервуду стакан воды и порошок. – Ну вот и хорошо, – сказал Джеймс, когда Каупервуд проглотил порошок. – Я загляну к вам попозже, днем.

Затем он вернулся к себе и позвонил Эйлин, которая уже была дома. Услышав от горничной его имя, она тотчас подошла к телефону. Джеймс самым любезным тоном сказал ей, что хочет узнать, как прошла ее встреча с мужем, и спросил, не может ли он быть ей чем-нибудь полезен.