Финиас Финн, Ирландский член парламента

Съ этимъ Финіасъ согласился и постепенно онъ началъ соглашаться во многомъ съ Монкомъ. Монкъ былъ высокій, худощавый, долговязый мужчина, посвятившій всю свою жизнь политикѣ, до-сихъ-поръ безъ всякой личной награды, кромѣ репутаціи, которую пріобрѣтало его имя, и почета занимать мѣсто въ Парламентѣ. У него было пять братьевъ — и всѣ кромѣ него занимались торговлей, и говорили, что онъ совершенно зависитъ въ матеріальномъ отношеніи отъ своихъ родныхъ. Онъ засѣдалъ въ Парламентѣ уже болѣе двадцати лѣтъ и былъ извѣстенъ не только какъ радикалъ, но и какъ демократъ.

Финіасъ, зорко осматривавшійся вокругъ, примѣтилъ, что Паллизеръ не убивалъ оленя съ Рэтлеромъ, а Грешэмъ не игралъ въ шахматы съ Бонтиномъ. Бонтинъ былъ шумный, суетливый человѣкъ, котораго повидимому не любилъ никто, и Финіасъ удивлялся, зачѣмъ онъ въ Лофлинтерѣ и въ Парламентѣ. Пріятель Финна Лоренсъ Фицджибонъ старался однажды объяснить ему.

— Человѣкъ, который можетъ громко подавать голосъ, который охотно скажетъ время отъ времени нѣсколько словъ, когда они нужны, безъ всякаго честолюбія въ этомъ отношеніи, всегда можетъ имѣть свою цѣну. А если у него въ придачу еще хорошенькая жена, то онъ долженъ пріятно проводить время.

Рэтлеръ, безъ сомнѣнія, былъ очень полезный человѣкъ, вполнѣ понимавшій свое дѣло; по Финіасу казалось, что Рэтлеру оказывали не очень большое уваженіе въ Лофлинтерѣ.

«Если я поднимусь такъ высоко, какъ онъ, думалъ онъ: «я стану считать себя чудомъ счастья. А между тѣмъ, повидимому, никто ничего не думаетъ о Рэтлерѣ. Это все ничего не значитъ, если не заберешься на самую вершину.»

— Думаю, что я поступилъ какъ слѣдуетъ, принявъ это мѣсто, сказалъ ему однажды Монкъ, когда они сидѣли вмѣстѣ на скалѣ у мостика черезъ Линтеръ. — Если человѣкъ сдѣлаетъ это, когда мѣсто, предлагаемое ему, согласуется съ его собственными взглядами, онъ значитъ откажется идти по открытой тропинкѣ къ достиженію этихъ взглядовъ. Человѣкъ, оспаривающій одно министерство за другимъ и старающійся вложить въ этихъ министровъ свои убѣжденія, не можетъ отказываться сдѣлаться министромъ самъ, когда узнаетъ, что эти убѣжденія будутъ — по-крайней-мѣрѣ на нѣкоторое время — убѣжденіями всего министерства. Вы понимаете меня?

— Очень ясно, сказалъ Финіасъ.

Глава ХV. Пони Дональда Бина

Финіасу было пріятно пользоваться довѣріемъ Монка. Пребываніе въ Лофлинтерѣ было назначено десять дней, а потомъ всѣ должны были разъѣзжаться. Съ перваго дня онъ мало видѣлъ Кеннеди, по очень часто сходился съ лэди Лорой. Потомъ зашла рѣчь объ его поѣздкѣ въ Парижъ съ лордомъ Чильтерномъ. Онъ получилъ письмо отъ лорда Чильтерна.

«Любезный Финнъ,

«Вы ѣдете въ Парижъ со мною?

«Вашъ Ч.»

Прежде чѣмъ Финіасъ отвѣтилъ на это письмо, онъ рѣшился сказать лэди Лорѣ правду. Онъ не могъ ѣхать въ Парижъ, потому что у него не было денегъ.

— Вотъ что я получилъ отъ вашего брата, сказалъ онъ.

— Какъ это похоже на Освальда! Онъ пишетъ ко мнѣ, можетъ быть, три раза въ годъ, и письма его совершенно такія же. Вы поѣдете, я надѣюсь.

— Нѣтъ.

— Мнѣ очень жаль.

— Я не знаю, могу ли я сказать вамъ настоящую причину, лэди Лора.

— За это я поручиться не могу; но если это не какая-нибудь политическая тайна между вами и мистеромъ Монкомъ, я думаю, вы можете сказать.

— Мои средства не позволяютъ мнѣ ѣхать въ Парижъ нынѣшнюю осень. Въ этомъ очень непріятно признаваться — хотя я не знаю почему.

— И я также; — но, мистеръ Финнъ, я еще болѣе уважаю васъ за это признаніе. Я очень жалѣю за Освальда. Такъ трудно найти для него товарища, который нравился бы ему и котораго мы — то-есть я — сочли бы вполнѣ… вы знаете что я хочу сказать, мистеръ Финнъ.

— Ваше желаніе, чтобы я ѣхалъ съ нимъ, очень для меня лестно и я очень жалѣю, что не могу сдѣлать этого; но я долженъ ѣхать въ Киллало и усилить мои финансы. Навѣрно, лэди Лора, вы не знаете, какъ бѣденъ я.

Въ голосѣ его былъ грустный тонъ, заставившій лэди Лору подумать, хорошо ли сдѣлалъ онъ, вступивъ въ Парламентъ, и хорошо ли сдѣлала она, подстрекая его къ этому; но теперь было слишкомъ поздно возвращаться къ этому вопросу.

— Вы должны рано занять казенное мѣсто и пренебречь удовольствіями оппозиціи, которыя такъ дороги мистеру Монку, сказала она, улыбаясь. — Впрочемъ, деньги такая случайность, которая считается не такъ высоко, какъ нѣкоторыя другія вещи. Вы и мистеръ Кеннеди наслаждаетесь одинаково всѣмъ окружающимъ васъ здѣсь.

— Да, пока это продолжается.

— А лэди Гленкора и я стоимъ почти на одной ногѣ, несмотря на ея богатство — кромѣ того, что она замужняя женщина. Я не знаю, какъ велико ея состояніе — что-то несметное; а я имѣю только то, что папа даетъ мнѣ. Десятифунтовый билетъ въ настоящую минуту я сочла бы большимъ богатствомъ.

Въ первый разъ заговорила она съ нимъ о своихъ денежныхъ средствахъ; но онъ слышалъ, что ей было оставлено состояніе совершенно независимое отъ ея отца.