Финиас Финн, Ирландский член парламента

— У меня болитъ голова, Робертъ, сказала она ему въ одно воскресенье послѣ второго завтрака: — мнѣ кажется, я сегодня не пойду въ церковь.

— Надѣюсь, что это не серьезно?

— О, нѣтъ! Ты знаешь, что при головной боли лучше всего сидѣть спокойно на креслѣ.

— Я въ этомъ не увѣренъ, сказалъ Кеннеди.

— Если пойду въ церковь, я не буду слушать службы, сказала лэди Лора.

— Свѣжій воздухъ сдѣлаетъ тебѣ пользу болѣе всего другого и мы можемъ пройти пѣшкомъ черезъ паркъ.

— Благодарю; я не хочу выходить сегодня.

Она сказала это нѣсколько сердито и Кеннеди пошелъ въ церковь одинъ.

Когда лэди Лора осталась одна, она начала думать о своемъ положеніи. Она была замужемъ не болѣе пяти мѣсяцевъ, и ей начинала надоѣдать очень ея жизнь. Не начиналъ ли ей также надоѣдать ея мужъ? Она два раза говорила Финіасу Финну, что она болѣе всѣхъ людей на свѣтѣ уважала Кеннеди. Она и теперь уважала его не менѣе. Она не знала ни одного пункта, въ которомъ онъ не исполнялъ бы акуратно своей обязанности. Но нельзя жить счастливо другъ съ другомъ — даже съ братомъ, сестрой и другомъ — только однимъ уваженіемъ. Всѣ добродѣтели на свѣтѣ, хотя онѣ существовали бы на каждой сторонѣ, не сдѣлаютъ мужчину и женщину счастливыми, если между ними нѣтъ сочувствія. Лэди Лора начинала находить, что между нею и мужемъ былъ недостатокъ сочувствія.

Она думала объ этом до-тѣхъ-поръ, пока ей надоѣло объ этомъ думать, и тогда, желая развлечь свои мысли, она взяла книгу, лежавшую у нея подъ рукой. Это былъ новый романъ, который она читала наканунѣ, и теперь, не думая объ этомъ, она продолжала его читать. Потомъ къ ней, безъ сомнѣнія, пришла смутная мысль, что такъ какъ она освободилась отъ вторичной поѣздки въ церковь подъ предлогомъ головной боли, то подъ тѣмъ же самымъ предлогомъ она могла освободиться отъ другихъ воскресныхъ занятій. Когда ребенокъ боленъ, ему даютъ поджареный хлѣбъ съ масломъ и книгу съ картинками вмѣсто хлѣба съ молокомъ и уроковъ. Такимъ образомъ лэди Лора сочла себя въ правѣ читать романъ.

Когда она читала его, постучались въ дверь и вошелъ Баррингтонъ Ирль. Кеннеди не отдавалъ приказаній противъ воскресныхъ посѣтителей, но просто сказалъ, что визиты въ воскресенье не по его вкусу. Баррингтонъ однако былъ кузенъ лэди Лоры, и люди должны быть очень строги, если не могутъ видѣть своихъ кузеновъ по воскресеньямъ. Головная боль лэди Лоры скоро совсѣмъ прошла въ одушевленіи разсужденія о новомъ биллѣ съ секретаремъ перваго министра; она встала съ кресла и стояла у стола съ романомъ въ рукахъ, протестуя противъ этого, опровергая то, выражая безграничное довѣріе къ Монку, сильно нападая на Тёрнбёлля, когда мужъ ея вернулся изъ церкви и вошелъ въ гостиную. Лэди Лора забыла совершенно о своей головной боли, а въ характерѣ ея вовсе не было того лицемѣрія, которое могло бы научить ее умѣрить свои политическія чувства при возвращеніи ея мужа.

— Я объявляю, сказала она: — что мистеръ Тёрнбёлль теперь будетъ противиться мѣрамъ правительства, потому что онъ не можетъ поступить по-своему во всемъ; я не стану болѣе довѣрять человѣку, который называетъ себя популярнымъ предводителемъ партіи.

— И не слѣдуетъ, сказалъ Баррингтонъ Ирль.

— Это все очень хорошо для васъ, Баррингтонъ, вы аристократическій вигъ старой оффиціальной школы и называетесь либераломъ только потому, что Фоксъ былъ либералъ сто лѣтъ тому назадъ. А я предана этому всѣмъ сердцемъ.

— Сердце никогда не должно имѣть отношенія къ политикѣ, неправдали? обратился Ирль къ Кеннеди.

Кеннеди не хотѣлось разсуждать объ этомъ въ воскресенье и онъ не желалъ говорить при Баррингтонѣ Ирлѣ, что находитъ это дурнымъ. Притомъ, онъ желалъ обращаться съ женой какъ съ больною — чтобы она была этимъ, такъ сказать, наказана; но онъ не желалъ сдѣлать это такимъ образомъ, чтобъ Баррингтонъ зналъ о наказаніи.

— Лорѣ лучше бы не тревожить себя этимъ теперь, сказалъ онъ.

— Какъ же можно запретить себѣ тревожиться? сказала лэди Лора смѣясь.

— Хорошо, хорошо; теперь мы не будемъ говорить объ этомъ, сказалъ Кеннеди, входя.

Потомъ онъ взялъ романъ, который лэди Лора только что положила, и взглянувъ на него, отнесъ его па полку, которая стояла довольно далеко. Лэди Лора смотрѣла какъ онъ дѣлалъ это, и всѣ мысли ея мужа сдѣлались для нея открыты тотчасъ. Она пожалѣла о романѣ, пожалѣла также и о политическомъ разговорѣ. Вскорѣ послѣ это Баррингтонъ Ирль ушелъ и мужъ съ женой остались вдвоемъ.

— Я радъ, что твоей головѣ гораздо лучше, сказалъ онъ.

Онъ не имѣлъ намѣренія быть строгимъ, но говорилъ съ серьёзностью, которая доходила почти до строгости.

— Да, лучше, сказала она: — приходъ Баррингтона развлекъ меня.

— Мнѣ очень жаль, что тебѣ было нужно развлеченіе.

— Развѣ ты не знаешь, что я хочу сказать, Робертъ?

— Нѣтъ, кажется, не знаю.

— Я полагаю, что твоя голова крѣпче. Ты не имѣешь этого чувства безпомощнаго безсилія мозга, который почти доходитъ до головной боли — и также непріятно.

— Безсиліе мозга можетъ быть хуже головной боли, но я не думаю, чтобы оно могло произвести ее.

— Ну я не знаю, какъ это объяснить.