Финиш

Он неторопливо покрывает поцелуями каждый миллиметр моей обнаженной плоти, а потом с довольным выражением смотрит на меня. Мужчина, объятый пламенем, настолько цельный, насколько может быть человек после всего, что он пережил. Наконец я шепчу слова, которых он так долго ждал:

– Давай вернемся к работе.

Глава 46

Тобиас

Тиканье старинных часов и пристальный взгляд женщины, сидящей напротив, доведут меня до ручки. Мы сидим в этой неловкой тишине уже целую минуту. Она берет чашку, не сводя с меня подозрительного взгляда, и я прочищаю горло. Мы ненадолго покинули Трипл-Фоллс, приехав в эту преисподнюю, и эта поездка – часть моего искупления и одно из условий Сесилии для возвращения в Братство. Мне в мельчайших подробностях поведали, что я должен исправить ошибки прошлого и объяснить свое поведение людям, которые были ей дороже всего на свете за пределами нашего замкнутого мира. Один из этих людей сейчас смотрит на меня так, словно продумывает мою медленную, но мучительную смерть.

Сидящая рядом Сесилия негодует, а потом разражается смехом.

– Кристи, не дави на него так! Никогда не видела, чтобы этот мужчина так потел!

Я не свожу взгляда с Кристи, еще одной оплошности и самой лучшей подруги моего будущего. Подруги, которой на протяжении многих лет приходилось приводить Сесилию в чувство из-за характера наших взаимоотношений. Когда мы приехали в Атланту и Кристи открыла дверь своего дома в колониальном стиле, мне стало понятно, что, несмотря на предостережение Сесилии, я плохо подготовился. После нашего приезда Кристи выгнала своего супруга и двоих детей в магазин стройматериалов, который, как думается, находится на безопасном расстоянии от их дома, где скоро появится ядерное облако.

Для меня – это искупление и жертва ради Сесилии, а для Кристи – день расплаты.

Прихлебывая из чашки и переводя на меня возмущенный взгляд, она, похоже, вот-вот взорвется от негодования.

– Я слушаю.

Сесилия смотрит на меня.

– Тебе слово.

Я открываю было рот и тут же его захлопываю, не понимая, почему согласился объяснить мотивы своих поступков жутковатой домохозяйке из Атланты. Ну, понимаю, но не слишком-то этому рад.

– Мы теперь вместе, – рассекаю рукой воздух, – и точка.

– Тобиас, – с явным предупреждением шикает на меня Сесилия.

Я практически вижу, как из ушей Кристи валит пар, и потому уступаю, а потом перевожу дух, чтобы успокоиться.

– Почему бы тебе не спросить, о чем захочешь?

И она тут же накидывается на меня с вопросом:

– Ты перестал наказывать ее за то, что она спала с твоим братом?

Сесилия охает, и я быстро смотрю на нее, а потом обращаюсь к Кристи:

– Мне не за что ее прощать.

– Чушь, ты годами ее мучил.

– Кристи, ты многого не знаешь, – вмешивается Сесилия. – Очень многого.

– Да? И что, например? Разве этот подонок не заявлял, что любит тебя, а потом не выгнал из города? Разве не он год назад во второй раз разбил тебе сердце, а потом, для пущей убедительности, растоптал его? – Кристи резко встает, отставив чайную пару на стол, и упирается руками в бедра. – Я понимаю, что ты оплакивал брата, и искренне соболезную, но это не оправдывает того, как ты обращался со своей женщиной. Это непростительно! И ради чего ты приехал теперь? Чтобы мое благословение получить? Еще чего! Скорее ад замерзнет. Сесилия столько лет беззаветно любила тебя, но ты-то ее любил? Интересовался хоть раз ее жизнью или ее близкими? Ты хоть удосужился познакомиться с ее матерью? – После Кристи обрушивает свой гнев на Сесилию. – И ты привела его сюда, думая, что я буду не против? Так я против!

Сесилия не единожды врала подруге, чтобы меня уберечь и не желая портить отношения с самыми близкими людьми, а между делом отдалилась от них. И все это время была одна – осталась одна со своей осведомленностью, правдой, дистанцировалась от всего, последовав моему дурному примеру.

– Кристи, – обращаюсь я к ее подруге, и та медленно поворачивается ко мне. – Прошу ради нее, не ради себя. Ради нее послушай, что я должен сказать.

– А, теперь тебе есть что сказать?

– И очень многое. Ты права: я плохой парень и ужасно с ней обращался. Я ее не достоин.

– Да ты что! А, может, я не хочу слушать твои оправдания. – Кристи встает и начинает собирать с ковра игрушки. Судя по испепеляющему взгляду, который она бросает на меня в перерыве между уборкой, уверяюсь, что она с трудом сдерживается, чтобы не швырнуть их в меня. Несколько минут наблюдая за ней, встаю и, подойдя, поднимаю зубное кольцо. Она выхватывает его у меня, и я вижу в ее глазах страх.

– Я люблю ее.

– И это у тебя ужасно выходит.

– Я буду стараться лучше.

– Этого мало. Неужели ты и впрямь винишь ее в том, что после тебя она снова…

– Его брат не в автокатастрофе погиб, – тихо говорит Сесилия, и Кристи вздрагивает в ответ на это признание. – Он умер от нескольких огнестрельных ранений в особняке моего отца, когда спас нас обоих.

Кристи открывает от изумления рот, держа в руках пластмассовые ключи, и я веду ее на подкашивающихся ногах обратно к стулу.