Финиш

Чувствуя, как к горлу подкатывает ком, всхлипываю и краем глаза замечаю движение. Поворачиваюсь и вижу, как Тобиас, прислонившись к дверному косяку и скрестив на груди руки, за мной наблюдает.

– Этого ты хочешь?

Ему кажется, что я просила об этом.

– Да, – киваю я.

– Тогда я смогу.

– Мне очень жаль.

– Это было давным-давно.

– Мне показалось, что не так уж и давно, когда я читала. Ты когда-нибудь спрашивал об Абидже?

– Нет, не смог набраться смелости – думал, ему слишком горько об этом говорить.

Поворачиваюсь и провожу рукой по странице дневника.

– Спасибо.

– Сегодня первый и единственный раз, когда я смотрю, как ты его читаешь. Захочешь ли ты прочитать мои признания или нет, зависит только от тебя. О, и да. «Сенсодин».

– Что?

– Марка зубной пасты, которая мне нравится, – пожимает Тобиас плечами. – У меня чувствительные десны.

Шмыгая носом, не могу сдержать смех.

– Я люблю тебя.

– Знаю. – Тобиас засовывает руки в карманы. – Извини, что это очень трудно.

– Не так уж и трудно. – Подхожу к нему, и Тобиас обхватывает руками мое лицо, его глаза светятся от любви.

– Хочешь еще одно признание?

Оказавшись в плену его рук, киваю.

– До тебя у меня никогда не было настоящих отношений с девушками. Ты – моя первая и единственная. – Взгляд у него серьезный, а слова рвут мне сердце. – Флирт, ужины, секс, но не более того, а Алисия… отвлекающий маневр. Она была доброй и пыталась заботиться обо мне, как бы сильно я ни сопротивлялся. Но наши отношения не были настоящими, мы даже не жили вместе. – Тобиас проводит большими пальцами под моим подбородком. – Мы не вырезали вместе тыкву, не готовили индейку, не выбирали елку на Рождество, я не был знаком с ее родителями. И вообще этого не хотел, но теперь хочу. Хочу всего этого с тобой.

– Ты хочешь обычной жизни со мной? – спрашиваю я и не могу сдержать слезы.

– Хочу, – шепчет он и стирает их. – Почему ты снова плачешь, trésor?

– Потому что я не против быть мышкой… иногда.

Он хмурится.

– Что?

– Ты и не должен этого понимать.

– Тогда ладно. Я тоже люблю тебя, мышка. – Тобиас наклоняется и снова меня целует. Чувствую силу этого поцелуя кончиками пальцев, но он отстраняется, и на его прекрасном лице возникает неуверенность. – Не знаю, смогу ли я быть хорошим парнем.

– Когда мы жили вместе, ты им и был, если не брать в расчет ложь и попытки манипулировать. Но ты до сих пор очень-очень хорош.

– Trésor, я хочу проводить с тобой Хэллоуини, День благодарения и Рождество, но…

Не удержавшись, я хихикаю.

– Хэллоуини?

– Да, с тобой.

– Хэллоуин-ни. Так ты сказал, да?

– Да, – морщит он лоб, – так я и сказал.

– Тобиас, нет никакого Хэллоуини.

– Нет, есть, – настаивает он. – Моя мать постоянно так говорила.

Я прыскаю со смеху.

– Тобиас, правильно говорить «Хэллоуин».

Он смотрит на меня так, словно я невежественна.

– Это праздник, ну, знаешь, день, когда ты делаешь… – Тобиас отпускает меня и взмахивает рукой, объясняя. – Его рождественские гимны и колядки. Хэллоуин и Хэллоуини… – Он хмурится, будто понимая, что звучит странно.

У меня вырывается смешок, и я обхватываю руками его лицо.

– О, бедный ты человек, думаю, твоя мать перепутала при переводе. Вы только приехали тогда из Франции, да?

Он медленно кивает.

– Тебе тридцать семь! Как же так вышло, что ты до сих пор веришь, что есть такое слово?

– Я не отмечаю праздники, так что мы редко это обсуждали, – сухо говорит он. – И женщина в магазине меня сегодня не поправила.

– Может, потому что ты грозный, пугающий иностранец, а они этого боятся?

Честное слово, я вижу, как по его загорелой коже расползается румянец.

– Тобиас, любовь моя, извини, но нет никакого Хэллоуини.

– Да пофиг, – фыркает он. – Ты дашь мне договорить?

Киваю, чувствуя, как подрагивают губы от желания рассмеяться.

– Я хочу временное перемирие.

– То есть?

– Никаких разговоров о Братстве, только ты и я. Только мы, Сесилия. Для этого я и приехал сюда – ради нас. Дело ведь не в чертовом клубе или роли, которую он сыграл в наших жизнях. Но похоже, забыть о нем нам сложно.

– Надолго?

– Время покажет.

– От Хэллоуини до Хэллоуини?

Тобиас рычит, а я смеюсь.

– Извини, но это забавно.

– Так держать! Может, придушу тебя вечером.

– О, возрождение Хэллоуини. – Я игриво двигаю бровями. – А мы переоденемся?

– Да, – монотонно тянет он. – Ты будешь лесорубом, обламывать – твой конек.

– Что?

Он отводит глаза, смотря на лежащую на кровати пижаму.

– Ха-ха, как смешно.

– Так что? Согласна на прекращение огня? – Выражение его лица меняется, и в глазах читается мольба.

– Временное перемирие вполне меня устраивает.

– Хорошо. Иди в душ. У нас куча дел. Список праздничных обычаев, и я готовлю индейку в соусе чили. Динна сказала, это хорошее блюдо на Хэлл… – Тобиас замолкает, а я поджимаю губы. – На Хэллоуин.

– Кто такая Динна?

– Мой кассир.

– У тебя есть кассир?

– Ну, я встаю к ней в очередь на кассе. – Он кусает губу. – Всегда.

Я приподнимаю бровь.

– Правда?

Он кивает:

– Я ей доверяю.

– Мне начать волноваться?

Он закатывает глаза.

– Она совсем юная.

– Вот теперь я точно волнуюсь.

– Ее парень Рики работает в винном магазине, и у них двое детей.