Финишер

— Зи взглянула на меня и решила, что любит меня, — вспоминала Зенит, ее голос дрожал от эмоций. — Она не знала меня, но ей было все равно. И с того дня она полюбила меня. Она пробиралась ко мне в кровать ночью, потому что знала, что я боюсь спать одна. Она разговаривала со мной часами, потому что знала, что мне от этого хорошо. Она дарила мне всю свою любовь, даже когда я не могла полюбить ее в ответ, и она спасла меня больше, чем она думает. Я люблю наших родителей, но единственная причина, по которой я стала такой, какая я есть сегодня, это моя сестра и ее безусловная, бесконечная любовь ко мне. Она такая, какая есть. Вот как она любит. И каждый, кого она любит, самый счастливый человек на этой земле.

С каждым словом Альфа ощущал, как тяжелеет камень на его груди, как тяжесть каждого слова тянет его внутренности. Его уважение к Зенит возросло. Любой, кто так яростно защищает кого-то, достоин восхищения. То, что она защищала свою сестру, было еще более важным.

— Она любит тебя, — тихо сказала Зенит в пространство между ними, перевернув его мир. — И она убьет меня за то, что я говорю тебе это, но она любит тебя уже очень давно.

Ты забыл меня.

Блядь.

Она была частью его жизни. Любил ли он ее когда-то? Чувствовало ли его мертвое сердце что-то к ней в то время, которое он не мог вспомнить?

Зенит продолжала, не замечая или не обращая внимания на его потрясение.

— Как и когда это ее история. Единственная причина, по которой она придумала весь этот план, чтобы выйти за тебя замуж, это чтобы она могла любить тебя свободно, как того желает ее сердце, и может, только может, ты научишься любить ее в ответ.

Моя цель заставить тебя полюбить меня.

Она говорила ему это, а он ей не верил.

Что-то шевельнулось внутри него. Он снова потер грудь, пытаясь избавиться от тяжести, которую на него навалили слова Зенит. То, что Зефир пошла на столь радикальные меры и вышла за него замуж только ради любви, было непостижимо. Никто ничего не делает без скрытых мотивов. Но если верить Зенит, его жена так и поступила.

— Она увядает, — голос Зенит дрожал, глаза увлажнились от гнева, смотря на него. — Она увядает с каждым днем, когда ты отстраняешься от нее. И я не знаю, что ты сделал, но она просто перешла черту.

Что он сделал? Альфа в сотый раз вспоминал раздевалку, пытаясь определить, где все пошло не так, и все еще не понимал. Было ли это, когда он вымазал ее кровью? Когда кончил на нее? Когда сказал ей, что ее не должно было там быть? Он прокручивал все это в голове сотни раз, но так и не понял, что именно вывело ее из равновесия.

Зенит не закончила.

— Она в постели, в депрессии, и, хотя у нее иногда бывают перепады настроения, но это… мне больно видеть ее такой. Если ты войдешь в эту дверь, делай это только в том случае, если сможешь помочь ей почувствовать себя лучше. У тебя есть один шанс. — она сделала шаг ближе, указывая пальцем на его лицо. — Потому что давай проясним одну вещь, шурин. Мне плевать, кто ты такой, если ты снова ее сломаешь, я покончу с тобой или умру в попытке.

Ему чертовски нравилась его родственница. И в этот момент он был очень рад, что у Зефир есть кто-то вроде нее рядом. Он не думал, что она сможет покончить с ним, но он оценил чувство жестокости. Но он уже достаточно времени провел на улице. Пора было найти ее.

— Где она? — спросил он ее, глядя на дверь.

— Не позволяй лучшему, что с тобой случилось, ускользнуть. — Зенит сделала шаг назад и открыла дверь, одарив его небольшим взглядом. — Она в спальне. Правая дверь.

Альфа взял себя в руки и вошел, направляясь прямо к указанной ею двери, не зная, что он найдет за ней, но готовый сражаться за это.

Глава 23

Зефир

Нет ничего лучше, чем забиться под одеяло, лечь на мягкие подушки и чистые простыни и позволить времени пролететь незаметно, спрятавшись от всего мира.

Зефир не знала, сколько времени прошло с того момента, как она зашла в квартиру, и ей было все равно. Она плакала, принимала душ и смывала с себя все, а волосы покрасила в синий цвет, как свое сердце. Ничто так не говорит о переменах, как цвет волос. Она поплакала еще, взяла недельный отпуск и спала. А когда просыпалась, то оставалась в постели, не желая вылезать из нее. Она знала, что у нее один из депрессивных эпизодов, какие случались у нее после гормонального дисбаланса много лет назад, но ее это не беспокоило. Она чувствовала то, что чувствовала, и это было обоснованно, и, если это депрессивная пустота, что ж, она собиралась утонуть в ней. Она либо вынырнет на другой стороне, либо нет. Это не имело значения. Ничто не имело значения.