Финляндская революция

Для дополнения картины ужасов тюремной жизни в белогвардейской Финляндии приведём здесь сообщение буржуазной газеты “Изве­стия Южной Финляндии” о положении в лагере для пленных вблизи Лахтис, в Хеннала, за каковое сообщение газета была прикрыта. „Весь лагерь окружён, - писала газета, - забором из колючей проволоки в два метра высотою. У ворот и вокруг лагеря стоят пулемёты, всегда го­товые „чистить”, если это потребуется. Внутри лагеря, вдоль стены, стоят всегда бдительные часовые на расстоянии метра друг от друга… А стадо заключенных… Оно находится в самом ужасающем положении. Молодые, когда-то сильные мужчины лежат здесь на земле. С ними нельзя говорить, но один уже их внешний, вид говорит, что им не­хорошо живётся. Одни из них опухли, так что кожа натянута, другие же настолько бледны и исхудалы, что кости выступают наружу. Они страдают голодной горячкой, и страдающих этой болезнью в Хеннала находится, по сообщению одного врача, около 600. На дороге группа заключённых занята около водопровода. Умываются. Другие сидят вблизи и чистят своё бельё, уничтожая паразитов. Другая группа в 5 - 6 человек стоит у огня и варит в заржавевших жестя­ных посудах свою пищу, состоящую из селёдочных голов, остатков сушёной рыбы, крошек хлеба, рыбных костей и вообще из всего того, что они могут найти в помойной яме. Таких групп несколько де­сятков, и в каждой группе ожидают с нетерпением, когда поспеет это лакомство. Вон там один человек глотает свою селёдку, а другой, ко­торый уже успел её проглотить, пьёт воду с такою жадностью, как будто хочет погасить огонь. Вон там несут человека на носилках. Лицо синее, как у задушенного. Даю дорогу. Не оспа ли? Но смерть уже крепко запустила в него свои когти.

Обращение самое бесчеловечное, какое можно лишь себе пред­ставить. Не нужно особенного нарушения правил, как уже следует самое зверское истязание, т.-н. скамья пыток, на которую человек кла­дётся голым на живот, и палач даёт ему плетью или можжевеловой палкой 10 - 20 ударов, иногда И больше. Раздаются хватающие за сердце вопли жертв и грубые проклятия палача”.

Об условиях в лагере для пленных в Экенясе был даже представлен финляндскому буржуазному правительству доклад, написанный финляндским профессором Робертом Тигерштеттом. Высокая смерт­ность среди заключённых об’яснялась в докладе плохими гигиеническими условиями и плохим питанием. Профессор констатировал, что смертность в финляндских тюрьмах, а именно 42 человека на тысячу в неделю, непомерно высока и что такой высокой смертности не на­блюдалось даже в царских тюрьмах.

Примеров кровожадной мести финляндской буржуазии можно было бы собрать бесконечное множество. Но уже и вышеприведенные, не подлежащие сомнению факты, подтверждённые самой буржуазией, дают возможность заключить, что господствующая теперь финлянд­ская белогвардейская буржуазия до невероятности бесчеловечна и жестока. Это ужасный зверь, совершенно потерявший от кровожадно­сти свой рассудок.

***

Вначале озверевшая финляндская буржуазия не обращала внимания ни на какие судебные формальности и расстреливала рабочих без всякого суда и следствия. Но со временем это стало невыгодным для самой буржуазии, ибо составленная, главным образом, нз мелко­буржуазных элементов белогвардейская армия могла, слишком зазнав­шись, оказаться опасною для самих крупных капиталистов. Поэтому крупная буржуазия принялась организовывать сообразный своим интересам “законный государственный порядок”, т.-е. капиталистическую классовую диктатуру. Теперь принялись „законным порядком” разбирать дела до сих пор ещё не убитых десятков тысяч красных революционеров. На место общего террора отдельных белогвардейских шаек был введен теперь систематический террор буржуазных „закон­ных судебных учреждений”.

В порядок этого судопроизводства входит вымогающее предвари­тельное следствие, формальное следствие перед судом и, наконец, вы­несение приговора. Следствие ведётся посредством угроз, застращива­ний и даже настоящих пыток. Один бежавший из Свеаборга заклю­чённый рассказывает следующее: “После ареста меня допрашивали четыре раза. Белогвардейцы расспрашивали обо всём, принимал ли участие в конфискации оружия, кто был начальником, принимал ли участие в ноябрьской забастовке. Упорно требовали, чтобы я „при­знался”,и при этом приставляли браунинг к уху”. Он же сообщает, что „иных заключённых мучили в тюрьме, оставляя их без пищи на несколько суток”.

Для расправы с рабочим классом не годились обычные классовые суды. Для этого был издан особый, исключительный закон о политических преступлениях, вступивший в силу 28-го мая. На основании этого “закона” были организованы особые судебные учреждения, ко­торые по характеру своей деятельности походили на военно-полевые суды. Обвиняемый в этих судах не имеет возможности ссылаться на свидетелей, да и доводы защитников не принимаются во внимание.