Фиолетовый холм (СИ)

— Вы намекаете, что я предатель? Что я виделся, сражался с Поттером и не доложил об этом Лорду? Лжец? Может быть, я пятно на древе рода? Один из предателей крови? — едким голосом проговорил Драко, сузив глаза.

— Они плохо заканчивают, — холодно отозвался Снейп.

Драко вздрогнул. Значит, Тонкс мёртв. Драко похолодел от ярости.

— Я видел, как вы делали копию меча Гриффиндора, — прошипел он. — Тогда в кабинете. Вы положили фальшивку под стекло, а настоящий унесли к себе! Поэтому оставьте свои намёки, директор!

— Ты видел то, что не должен был, — сказал Северус. — Тебя слишком много, Драко, там, где тебя вообще не должно быть…

— Могу я идти?

— Ты сможешь уйти, когда я закончу, — ответил Снейп. — Наверное, ты жалеешь себя, Драко? — Северус схватил Малфоя за локоть. — Считаешь, что судьба обошлась с тобой плохо? Вспомни о тех, кого нет, хотя бы о твоём родственнике, который бездыханный лежит сейчас этажом ниже.

— Мне всё равно, — выплюнул Драко. — Они мне безразличны. Все они, вы, Белла, Лорд, Поттер. Все кроме нескольких человек, которые мне дороги, и у меня хватит пальцев одной руки, чтобы их сосчитать. Остальных я просто ненавижу, как и это место. Это больше не мой дом.

Драко вырвал руку и направился от Северуса прочь.

— Ты говоришь, что ненавидишь, — сказал ему вслед Северус Снейп. — А это значит, что тебе уже не всё равно…

— Оставьте меня в покое! — процедил Драко, дёрнув ручку возникшей перед ним из стены двери. Он забежал внутрь и хлопнул дверью со всей силы.

Комната была ему незнакома. Отец говорил, что в мэноре есть комната наподобие Выручай-комнаты Хогвартса. Она появляется где угодно, когда в ней возникает необходимость. Драко нужно было немедленно уйти от Снейпа, и он это сделал.

Через зашторенные окна небольшой комнатки пробивались лучи вечернего солнца, которое совсем не грело. Малфой повернулся к светилу спиной и увидел, что по правую сторону от двери стояла небольшая тумбочка, напоминающая игрушечный шкафчик. На ней стояли какие-то предметы, укрытые лоскутом синего бархата. Драко отдёрнул ткань в сторону и увидел два деревянных сундучка, украшенных причудливой резьбой. Драко притянул к себе первый и открыл его. Внутри сундучка на лоскуте того же синего бархата лежал целый и невредимый, до боли знакомый Драко медальон Салазара Слизерина. Дрожащими пальцами Драко открыл второй сундучок. Там лежала, искрясь под падающими на неё лучами солнечного света, небольшая чаша, напоминающая, скорее, аккуратный кубок из чистого золота.

«Дамблдор считал, что Реддл захочет сделать крестражи из вещей, связанных с основателями всех факультетов Хогвартса. Это в его духе», — всплыли в памяти слова, сказанные Гермионой Грейнджер.

«После смерти моей любимой тётушки всё имущество перешло мне, это так. Увы, мне не удалось сохранить всё в целости и сохранности. Каким-то немыслимым образом были похищены очень ценные вещи, — оглушительным набатом зазвучал в голове голос Верити Смит, которую он тогда почти не слушал. — Пропала наша семейная реликвия… чаша самой Хельги Хаффлпафф! И медальон, очень ценный старинный медальон редкой красоты…»

С металла жёлтого цвета на Драко смотрел искусно выгравированный барсук.

Лорд временно скрыл чашу здесь — у них в доме — перед тем, как спрятать. Драко держал в руках крестраж, самый настоящий и «живой», в котором билась частичка Волан-де-Морта.

Метка болезненно обожгла кожу, напоминая о себе. Такова уж она. Драко порой забывал о ней, как забывают о земле под ногами и об окружающем воздухе, но иногда ему казалось, что ничего кроме чёрной метки на предплечье вокруг нет. В такие минуты от боли перехватывало дыхание, а «клеймо» стягивало кожу. Драко буквально чувствовал, как знак на его руке протестует, давит на него, леденит пальцы, которыми он поднял золотую чашу.

«Вот и всё», — подумал Драко, закрывая глаза. Вот этот момент. Сейчас здесь он должен решить, что делать дальше. Он мог бы помочь Поттеру, забрать крестраж и передать его Грейнджер, благо в кармане снова лежал зачарованный жетон. Драко вдруг почувствовал всю тянущую его вниз тяжесть этой вещицы. Голова шла кругом, а потолок, казалось, вот-вот готов был обрушиться на него, мог рухнуть весь мир.

«Передам, и что дальше? — задался вопросом Малфой. — Даже, если Поттер победит, чудесным образом отыщет оставшиеся крестражи, что ждёт мою семью и меня самого? Ничего хорошего. Разбирательства Визенгамота и Азкабан, — Драко поморщился. — А что, если нет. Если я положу чашу на место и оставлю всё, как было, а Гермионе ничего об этом не скажу. Тёмный Лорд спрячет крестраж куда подальше, и Поттер его и за тысячу лет не отыщет. Волан-де-Морт победит. Он рано или поздно достанет Поттера и убьёт его, Уизли… и Грейнджер».

Последняя мысль оказалась вдруг самой неприятной для Драко.

Он привык к ней. К её поучительному тону, искренней улыбке и блестящим глазам. Поймав себя на поиске достоинств Гермионы Грейнджер, Драко тут же попытался найти что-нибудь хорошее и в Поттере с Уизелом, чтобы оправдаться перед самим собой.