Фиолетовый рассвет

– Маркус может стать искусным музыкантом, но это для него ветреное увлечение. Я не хочу, чтобы гитара пылилась где-нибудь в кладовке – Томас наклонился. Его голова стала наравне с моим взглядом. Он подал гитару, смотря заботливыми глазами.

– Но я не готов… я не умею играть! И твоя гитара ещё тебе нужна, разве нет? – я посмотрел на него. Внутри Томаса засело что-то необычное, что-то, чего не понять простому человеку.

– Порадуй меня ещё раз и возьми свою гитару. Тётушка Сандра и дядя Нельсон ждут своего сынишку домой – Томас вручил подарок и выпрямился во весь рост. – А теперь иди, быстро.

– Но зачем?! Я не приму её, Томас… это же твоя гитара! Ты стал популярным благодаря ей, так почему отдаёшь мне? – хотелось заплакать.

– Это не она сделала меня таким, а моё рвение быть лучшим из лучших. Так что это обычная гитара, не более…

– Разве она не дорога тебе, как память? – я был напуган, руки тряслись.

– Поэтому я и дарю тебе свою память, Дэвид Баркер – Томас засиял ослепительной улыбкой. На моей душе сразу стало светло и хорошо, будто в неё вселили надежду на лучшее будущее.

От этого света я был растроган, на глазах выступили слёзы. Я не попытался скрыть их. Я доверял Томасу и не боялся, что он посмеётся и скажет: «Плачешь, как девчонка». Томас бы никогда такого не сказал. Он умел поддержать в трудную минуту, и рассмешить, когда смеяться не хотелось и вовсе.

Я обнял его, крепко-крепко. Моя душа пылала от благодарности. Кажется, он чувствовал это. Попытавшись отчётливо запомнить этот момент, я закричал: «Спасибо, Томас, спасибо!».

В этот же вечер Томас пропал, а потом, через пару дней его нашли мёртвым в лесу. Я был потрясён настолько, что не верил никому вокруг. Даже когда меня привели на кладбище и показали мраморное надгробие с его именем, я отнекивался. Мне до сих пор ни во что не верилось. Я любил Томаса и уважал его больше, чем себя самого.

Я опомнился, когда Маркус подсел рядом. Две милые девочки успели уйти, и я сидел в одиночестве, ничего не замечая.

– А гитара то до сих пор, как новая – губы Маркуса дрогнули в улыбке.

Я посмотрел ему в лицо, но ничего не ответил. Что-то сжало меня изнутри и язык онемел. Отвернувшись в сторону костра, я попробовал сжечь отрицательные эмоции.

– Дэви, а ты помнишь голос Томаса? – Маркус хотел поговорить со мной. Видимо и его что-то гложило.

– Чарующий – всё-таки ответил я.

– Я жалею, что убегал, когда вы играли в беседке. Я очень рад, глядя на тебя. Он всё равно успел оставить наследие… – Маркус спрятал руки в карман, и ссутулившись, сидел, смотря в одну точку.

– Томас был хорошим человеком, Маркус – я вздохнул. – Но его не стоит оплакивать столько времени. Просто гордись тем, что он успел подарить нам за то время, пока был жив. Да, чёрт, он и сейчас дарит нам многое…

– Дарит многое? – Маркус посмотрел на меня вновь.

– Он – надежда на лучшее. Посмотри, видишь сколько людей уже в восьмой раз собираются, чтобы почтить его память? А ведь кто-то из присутствующих даже и не знал Томаса лично, лишь наслышал о нём.

– Да этот негодяй до сих пор продолжает сплачивать людей! – усмехнулся подошедший Майкл, похлопав нас обоих по плечам.

Кажется, сказанные слова совсем не развеселили Маркуса. Он также был печален и уныл. Каждый год Маркус превращался в такого человека именно в этот день. В остальные дни он самый радостный парень, которого я когда-либо знал.

Было уже достаточно поздно и все начали расходиться по домам. Я решил последовать их примеру. Хоть бомбер и сохранял тепло внутри, шея и затылок стали замерзать. Две милые девочки вновь появились рядом со мной и предложили пойти с ними. Одна уверяла, что в этот раз у неё получится сыграть что-нибудь своё, а вторая просто хотела послушать мои песни. Придумав самую нелепую отмазку на ходу, я сбежал от них, как можно скорее. Нет, я не трус. И тем более, не девственник. Общество сексуальных девочек для меня совсем не новое открытие. Я не любил тратить своё время на пустышек, любующихся в зеркальца. Они лишь мечтали заполучить моё тело и приковать к цепям, как и остальных неудачников.

Мне была нужна настоящая, пускай и безответная любовь. В темноте огромные секвойи казались зловещими. Я ещё не успел уйти далеко от костра и наблюдал, как людей становилось всё меньше и меньше, и вскоре не осталось никого, кроме Майкла. Он потушил огонь и растворился где-то во тьме, в след за остальными форествэйлцами.

Ну всё. Теперь здесь точно делать было нечего. Я развернулся в сторону дома, но что-то резко остановило меня. Я замер, прислушиваясь. Какой-то непонятный звук. Вроде бы я уже его слышал. Это не мог быть кто-то из шутливых придурков, потому что они успели уйти. Это не мог быть Майкл, он сам боялся темноты с детства. Это не мог быть никто из людей.