Фиолетовый рассвет

Сжигая взгляд в костре, я вспоминал Томаса. Кто-то легонько толкнул меня и заставил посмотреть на Майкла. Тот сидел в окружении четырёх девиц, восторженно наблюдавших за ним. Он укусил одну из них за шею, вызывая игривый смешок. Другие девочки сразу начали обращать на себя внимание и донимать его обиженными голосочками. Но ему было плевать, он хотел победить меня и слишком уж сильно старался, что это стало видно невооружённым взглядом.

Майкл всегда был человеком «для вида», желавшим доказать всем вокруг, что он лучший, хоть и пустой внутри. Его поведение ужасно меня бесило, и я старался хоть немного понизить эту слишком высокую планку.

Огонь трещал. Звук сливался с песней, создавая опять же, новое и особенное. Я вдохнул прохладу, переплетённую с запахом костра и моего парфюма. Исполнив последний аккорд с особой душевностью, я до того взбудоражил сидящих людей, что они соскочили со своих мест и оживлённо захлопали в ладоши. Кто-то даже заплакал.

– Дэйв! – обратил на себя внимание один мужчина из троицы. – Ты талантище! Никогда не прекращай играть, пожалуйста!

– Спасибо, мистер Синглтон – проронил я, глядя на отца Томаса.

– Дэйвик, а я-то уж думал и не вспомнишь эту проклятую мелодию – усмехнулся Майкл, окутанный ласковыми ручками нимф.

– Иногда люди не оправдывают наших ожиданий – уверенно ответил я, посмотрев прямо ему в глаза.

Эти посиделки устраивались в честь покойного брата Маркуса Синглтона – Томаса. Томасу было столько же лет, сколько и мне сейчас, когда его бездыханное тело обнаружили в лесу со странным выжженным следом ладони в области сердца. Дело по убийству так и не раскрыли, убийца успел скрыться, оставив за собой душераздирающую историю.

Раньше Томас был самым популярным гитаристом в нашем городке. А теперь, мы уже семь лет собираемся большими компаниями в честь славного паренька, который стал другом для каждого из нас.

Несомненно, мы верили – Томас всё ещё с нами. Он здесь. Остался в той самой синей гитаре, что лежала сейчас у меня на коленях. В памяти ненарочно всплыл момент, когда он мне её подарил.

Был вечер, неестественно тёплый для зимы, а я, как обычно, пропадал у Маркуса во дворике. Мы играли в снежки и никак не могли расстаться друг с другом. Я задерживался допоздна, потому что ждал прихода Томаса. Видя вдали силуэт, освещённый фонарями, я бежал сломя голову и радостно смеялся.

– Ну что, сорванцы? Идём играть на гитаре? – восклицал Томас, оглядывая родного брата и меня.

– Я не хочу! – отзывался Маркус.

После каждого отказа, Томас смотрел на меня. Не было и дня, чтобы я не поиграл с ним. Во мне горело желание хотя бы подержать гитару в руках, нежели сыграть на ней что-то.

– Ну тогда пошли – Томас был приятен не только внешне, но и внутренне. Я слышал это в его красивом мальчишеском голосе.

Мы садились в беседку на заднем дворе, Томас брал в руки ту самую синюю гитару и начинал исполнять ту самую мелодию, что Майкл обозвал проклятой. Я всегда удивлялся, как искусстно и гениально Томас мог совладать ей. Мне хотелось стать похожим на него.

– Томас, Томас! Дай сыграть! – я не выдержал, пытаясь отобрать у него гитару.

– Хорошо, держи. Только аккуратней… – говорил он, наблюдая, как мои детские ручки начинали дрожать, когда я брал в руки гитару.

Я совершенно не умел играть и мучал струны, пытаясь скривить что-то похожее на мелодию Томаса. Добрый парень смотрел на меня, а в его глазах отражалась любовь. Я был ему, как брат. Он любил меня, как брата. Томас всегда хотел передать свои навыки Маркусу и всячески пытался привить любовь к гитарам, но Маркус отказывался и убегал каждый раз, когда мы садились в беседку.

– Не держи гитару на весу, когда сидишь – смеялся он. – Вот так будет удобнее. И главное, Дэви, ты должен играть не пальцами, а сердцем. Запомни: сердцем, а не пальцами, понял? – говорил Томас, поставив гитару на моих коленях в правильное положение.

– Понял!

Тот вечер стал последним, когда Томас Синглтон учил играть меня. Навечно застряв в моей памяти, он проигрывался на повторе. Почти каждый день, а во время посиделок громкость воспоминания усиливалась. Смешанные чувства. Будто ты ещё там, но тебя больше нет в той реальности. Теперь ты здесь, но Томас остался там. Навсегда.

Потихоньку приобретая какие-то навыки, я радовал своего учителя.

– Дэвид, когда ты достигнешь моего возраста, ты будешь играть лучше меня – в карих глазах блеснули искорки гордости.

– Ты правда так думаешь? – отозвался я с тем же радостным настроением. Честно, мне не особо верилось, что через семь лет я превзойду этот идеал. И не верится до сих пор.

– Я в этом уверен.

Отдав гитару и выпрыгнув из беседки, я побежал домой. Там ждали родители.

Томас меня догнал.

– Постой-ка! Подожди, Дэви! Стой! – кликнул он, подбегая ко мне.

Я обернулся в его сторону и остановил взгляд на чёрных волосах, которые трепал ветерок.

– Ты будешь не против, если я отдам тебе её? – он протянул мне гитару, а я испугался. – Ну что ты, не бойся, я говорю это всерьёз, возьми… я дарю.

– Я не возьму. Маркус обидится! – я слегка отступил назад.