Фиолетовый снег

Конечно, в нашей стране каждый человек, большой или маленький, знает содержание этой новогодней сказки. Мне было интересно, сумеют ли удивить нашу искушенную публику артисты.

Когда занавес раздвинулся, на сцене мы увидели стенку крестьянской избы. Четко прорисованные бревна делили пространство посредине: с одной стороны – комната, с другой – настоящая зимняя деревня с накатанной санной дорогой и домиками. Пол был задрапирован белым полотном. «Снег!» – Догадалась я. Внутри избушки стоял принесенный из канцелярии стол. За ним, зевая, сидела полная Буркова в махровом цветастом халате. Напротив нее – Данилова из 8-б и мазала ногти красным лаком. По залу поплыл резкий запах ацетона. Из динамиков доносилась какая-то песенка Нюши.

– И вот скажи на милость, где ходит до сих пор твоя сестра? – Положила свой бюст на стол Буркова, по сценарию – мачеха. – Печка не топлена, гуси не кормлены… Хорошо, в том году в заграничном отеле халат прихватила, а то б озноб да трясучка прохватила!

– Маменька, – ответила Данилова – дочка, – вы из-за границы лучше бы мужа привезли, а не остатки казны… Было б кому дрова поколоть! А то сестра цельный день гуляет-гуляет, веток едва на одну растопку хватает!

– А… – Махнула рукой мачеха. – Там мужчины жарою измучены. И работать они не приучены. Деньги есть – разомнут тебе плечики, а без денег им делать тут нечего.

– И куда подевалась эта Катька? – Вопросила потолок Данилова. – Печь остыла, кушать хотца, плечи зябнут, пыль кругом…

– Как придет, так уберется.

– Что-то верится с трудом!

С другой стороны сцены, где лежал снег, к избушке подошла на лыжах Мартынова, из моего седьмого. За плечами лыжницы был большой рюкзак, из которого торчали три хворостины. Она сняла лыжи и бухнула кулаком в стенку избы. Та затряслась. Народ захихикал.

– Матушка, Аннушка! Ваша Катя пришла, вам сучков принесла! – Она вошла внутрь избушки. При входе ветки растопырились. Пока она дергалась взад-вперед, со свитера посыпался «снег»: маленькие белые перышки игривыми вихриками разлетелись во все стороны. Смешки стали громче.

– Где ты, Катюша, была? Опять в курятнике спала?

– Да нет же, маменька, это снег такой, новогодний. Там, – она показала пальцем на потолок, – произошла реакция кристаллизации, Тучи опыты химические проводили, а мы, – она сняла рюкзак с хворостом, – как раз в это время рядом с курятником проходили. – Падчерица похлопала глазами и развела руки в стороны, раскидывая сучки. – Вот и снег выпал соответствующий.

Ну а дальше понеслось: падчерицу отправили в лес за цветами для принцессы, где она встретилась с двенадцатью месяцами. Сцена выглядела так: пол был покрыт белой тканью. Впереди стояли елочки под серебряным дождиком. На заднике плечом к плечу стояли могучие ели. Посередине лежали попиленные сучья. Внутри них работал вентилятор с привязанными к решетке красными и оранжевыми ленточками. Загудев, он зажевал ленточку и выплюнул в воздух красные кусочки.

– Все по-настоящему. – Громко сказал у стены чей-то папа. – Даже с искрами. Огнетушители исправны?

Малыши засмеялись. Тем временем из-за кулис под бодрую маршевую музыку к костру вышли двенадцать месяцев. Впереди – Декабрь, наш Дед Мороз Тищенко. Высокий парень был одет в роскошную песцовую шубу, доходящую ему до колен, красно-белый шарф «Спартака», на котором так и было написано, красную Дед-Морозовскую шапку с пришитой к ней бородой, тренировочные штаны с лампасами и валенки. Он гордо нес перед собой длинную сучковатую палку, навершие которой украшала вата, обвитая мишурой. За ним шел Январь, мальчик из девятого класса. Окладистая бородка Санта-Клауса касалась воротника норковой шубки. Интересно, чьи мамы так неосмотрительно пожертвовали своими нарядами? Валенок Январю, видимо, не нашли, поэтому он щеголял в трениках и кедах. Февраль отличался смуглявостью, черной щетиной на щеках и подпоясанной ремнем телогрейкой.