Фиолетовый снег

– Тюлипаны у менэ в чемоданэ, на новый год королеве испанской от щедрот королевы голландской!

– Так вот тебе, девица, цветочки твои! – Плавно показал рукой Апрель на грузина. – Иди, бери!

– Ай, спасибочки, Братцы-месяцы, не обидели сиротку! – Мартынова бросила палки, засучила рукава и на лыжах почапала к торговцу из южной страны. – Чемодан отдай!

– Эй, не честно! Это мой бизнес! – Закричал Иванидзе, прижимая чемодан к груди.

– Был твой, стал – мой. Сам отдашь, или из синих пальчиков вытащить? – Поинтересовалась падчерица. – В зимнем лесу и помереть недолго!

– Пятьдесят тысяч! – Сориентировался грузин.

– Тысяча и ты на мне женишься! – Нашлась Мартынова. – У нас дров наколоть некому.

– Ай-вай, хорошая девушка! – Зарыдал Гоги. – Мамой, папой клянусь, женат я, дети сиротами останутся, грех на душу не бери!

– Согласна. Так и быть, возьму без женитьбы.

– Ай, бери, добрая девушка! – Бросая одной рукой чемодан, другой вытирая со лба пот, ответил Иванидзе и, развернувшись, дал деру за кулисы. Падчерица подхватила чемодан одной рукой, другой взяла лыжные палки.

– Доброго вам здоровьичка, месяцы. Спасибо за помощь.

– Да разве братки своих в беде бросают? – Важно ответствовал Февраль в телогрейке.

Тут влез шестиклассник Апрель и сказал:

– А что, Братцы – Месяцы, если подарю я ей свое колечко обручальное?

– А делать-то что ты с ней будешь? В прятки под одеялом играть? – Раздалось в глубине зала.

– Коль понравилась девушка, отчего ж не подарить? – Важно сказал Декабрь.

– А случится если что плохое, ты колечко мое брось («Типа, я не при делах, и ребенок не мой!» – Отозвалась грамотная публика.) и скажи: «Ты катись, катись, колечко, на весеннее крылечко, в летние сени, теремок осенний, да по зимнему ковру к новогоднему костру!» И мы все вместе придем на помощь с бурей, метелью, весенней капелью!

Дальше вернулась падчерица в свой дом, отдала чемодан и поспешила на сеновал, утверждая, что там все же теплее, чем в избе. Мачеха с сестрой, не теряя зря времени, со всех ног побежали в королевский дворец.

– Набрали чемоданчик подснежников простых. За это мы получим корзину золотых! – Пели наши девушки. Королева Дроздова (кто же еще мог ею быть?) достала цветы и, сморщив носик, понюхала.

– Странно. Подснежники, а пахнут, как тюльпаны!

Зал начал прыгать и орать:

– Не верь им, врут они все!

– Так что же это? Подделка? – Усомнилась Королева.

– Да не Версаче это! В Китае делали, на лейбл посмотри! – Надрывался зал.

– Вот что! Запрягайте карету, едем в лес подснежники искать!

Мачеха с сестрой бухнулись в ноги Королеве:

– Не мы их нашли, падчерица, змея, где-то откопала!

– Вот пусть и покажет, где!

Падчерица конечно же не созналась в содеянном и понеслась в лес. Мачеха, сестра и Королева – вокруг елочек бегом за ней. Нагнали. Кольцо отобрали и швырнули в сугроб.

Падчерица начала громко говорить:

– Ты катись, катись, колечко…

Публика переживала и громко давала советы. Спектакль захватил всех. Завуч даже подпрыгивала на стуле, когда кто-нибудь вскакивал с места, и ей было плохо видно.

Тем временем появились Братья-месяцы, в том числе, Июль. Видимо, чартер задерживался.

– Что случилось, девица, почто звала нас, красная? – Поинтересовался басом Тищенко.

– Обижают. – Падчерица ткнула пальцем в своих преследовательниц. – Опять цветов просят.

Декабрь громко стукнул посохом. Из-за кулис вывалился Иванидзе. Но уже с другим чемоданом.

– Что? Опять? – Без акцента спросил он.

– Барышня цветов требует! – Показал на Королеву Апрель.

– О-о-о! – Оценил прикид Ее Величества Иванидзе. – Тюлипаны, розы, хризантемы! Свежие, как горный ручей! Вся партия – сто тысяч!

– Пять. И дозволяю поцеловать ручку.

– А зачем мне твои ручки? У мене свои есть. Хочу, рисую, не хочу – расписываюсь. Семьдесят тысяч.

– Десять. Позволю посмотреть на королевский бал!

Короче, договорились они и ушли вместе за кулисы. Падчерица от щедрот получила воз дров для обогрева помещения и теплую шубку с плеча Января. То есть, норковую. Мачеха и сестра завыли от злости.

– А вас, за то, что только о деньгах думаете, а трудиться не хотите, принудительно отправляю на общественные работы: будете сиренами при пожарной части служить. И тепло, и мужчины под боком. Дрова, опять же, если надо, поколют.

Колечко Апрель снова отдал падчерице. На будущее, так сказать.

Артистам хлопали стоя. Мышцы на лице болели. Из зала дети вылетали красные и довольные. Директор тряс руку Борису Игнатьевичу. Чья-то мама бегала и искала норковую шубу.

Мы с Ольгой Александровной, обсуждая самые интересные моменты спектакля, медленно шли по коридору к учительской, когда нас неожиданно нагнал Бортников.

– Светлана Васильевна! Можно на минутку? – Придержал он мой локоть.

– Иди, Оля, догоню. – Сказала я, улыбнувшись и тут же сморщившись. – Щеки болят! – пояснила Ване.

– А хороший спектакль сделали ребята, да? – Он немного нагнулся, чтобы видеть мое лицо.

– Хороший, но ты ведь не за этим меня остановил?

– Вы помните, что сегодня Бал?

– Конечно, помню, Ваня. Вот, даже платье новое надела.

– А Вы не забыли о своем обещании? – Поинтересовался он.