Фиолетовый снег

– Ты клевая! – Сказал Садовский. – Приходи к нам еще!

Флейтиста уже не было. Я, хихикая, спрыгнула со сцены, надела на нос дымчатые очки и начала пробираться через зал. Меня сразу окружили. Девчонки хлопали в ладоши и пищали. Мальчишки приглашали остаться и потанцевать с ними. Я даже растерялась. Но тут толпу раздвинул плечами Бортников и взял меня за руку.

– Моя девушка немного устала. Простите! – Всем улыбнулся он и потащил меня на выход. Вслед летели аплодисменты. Краем глаза заметила наших преподавателей. Они тоже хлопали и, глядя на меня, довольно улыбались.

Бортников паровозом протащил меня через освещенный вестибюль.

– Вы переодевались у себя? – Спросил он.

– Да… – Переведя дыханье, подтвердила я. Он, все также держа меня за руку, потащил на третий этаж. В коридоре было темно, только свет от фонарей за окном немного освещал пустое пространство и запертые белые двери. Мы быстро шли в конец этажа к моему классу.

– Да не беги же так! – Взмолилась я. – Вокруг нас давно никого нет!

Он как-то загадочно хмыкнул. И, ответом на этот звук, от стены отделилась высокая фигура, в руках которой я опознала флейту. Теперь хмыкнула я и достала из кармана ключ от двери. Открыв класс и войдя внутрь, я зажгла свет.

– Прошу! – Обернулась к застывшим в дверях двум фигурам и… неприлично раскрыла рот. На меня смотрели две пары одинаковых прозрачных глаз.

– Однако! – Против воли вырвалось у меня.

– Светлана Васильевна! – Ваня вошел в класс. – Позвольте представить вам моего отца – Александра Ивановича Бортникова.

– Можно войти? – Улыбнулся мужчина.

– Конечно входите, раз уж вошли. – Махнула я рукой в сторону столов и стульев.

– Вы… – Начали мы все трое одновременно и рассмеялись.

– Слово даме! – Тепло посмотрел на меня Бортников – старший, садясь на стул и положив рядом свою флейту.

– Вы чудесно играли. Профессиональный музыкант? – Поинтересовалась я, доставая из косметички лосьон для снятия грима.

– Нет, любитель. – Коротко ответил Александр.

– Мой отец – главврач нового военного госпиталя, ведущий хирург! – Гордо поведал его сын.

– Иван! – Одернул укоризненно отец. – На самом деле я очень люблю и ценю музыку. В свое время закончил музыкальную школу. Играю практически на всех духовых инструментах…

– Еще на гитаре и аккордеоне! – Снова не утерпел Ваня.

– Родственная душа, значит? – Спросила я, смывая с глаз подводку и тени.

– Вы красиво поете. Не только голосом, но и душой. И я старался, как мог, Вам соответствовать. Надеюсь, у меня получилось?

– Вы напрашиваетесь на комплимент? – Удивленно вскинула я отмытую бровь.

– Серьезно интересуюсь. – Внимательно посмотрел на меня Бортников-старший.

– Вы, конечно, меня извините… – Вклинился в наш зашедший в тупик разговор Ваня. – Но мне пора вас покинуть. Народ развлекается без моего присмотра. Сами понимаете… – Он смущенно развел руками. – Ответственность!

Я улыбнулась.

– Иди, Ваня, конечно. Повеселись хорошенько.

– А вы к нам спуститесь? – Он внимательно взглянул на меня и на отца.

– Нет, извини, но я устала. Поеду домой.

– Светлана Васильевна! – Вдруг подскочил Иван ко мне. – Вы – потрясающая женщина!

Парень неожиданно нагнулся, положил руки на мои плечи и поцеловал меня в только что отмытую щеку.

Я рассмеялась, отец нахмурил брови. Ваня пулей вылетел за дверь.

– До свидания в Новом году! – Услышала перекатывающийся эхом голос.

В неловком молчании я привела в порядок лицо, сняла пирсинг, надела сережки и цепочку. Достала из косметички обручальное кольцо. Повертела в руках и опустила на палец. Посмотрела на сидевшего напротив мужчину. На вид ему было лет сорок – сорок пять. Высокий, как заметила я раньше, выше Вани, он был каким-то… более светлым. В смысле цвета. Практически белые волосы ежиком стояли на голове. Светло-коричневые брови и такого же цвета ресницы. Пронзительные прозрачные глаза. Одинаковые с сыном даже их выражением. Узкое лицо с длинным прямым носом. Упрямый подбородок с немного выпяченной нижней губой. Морщины у глаз. Похоже, когда он смеется, они лучиками разбегаются к вискам. Стройная подтянутая фигура военного, и длинные нервные пальцы музыканта. Или хирурга. И еще у отца и сына одинаково завораживающий голос. В госпитале, возможно, в него влюблены все женщины, от врачей до нянечек? Кажется, мой нетрезвый и перебравший адреналина мозг снова куда-то понесло. Все. Пора домой! К мужу!

Покидав в сумку косметичку, платье, туфли и зимние сапоги, легонько дернула плечами. Ничего, накину пальто, а до машины и в сценических ботинках дойду. И поеду потихонечку-потихонечку. Чтоб гаишники не отловили.

Окончательно собравшись, я вновь посмотрела на Бортникова-отца. Тот, слегка сгорбившись, тихо сидел на стуле, положив руки на свою флейту. И был очень и очень одиноким. Потерянным в этом огромном и заполненном людьми мире. Я плюхнула сумку обратно на пол. Он вздрогнул и поднял на меня глаза.

– Извините, задумался. Волшебный вечер, кажется, кончился. Пойдемте, я провожу Вас! – Встал он со стула. Я, наоборот, откинулась на спинку своего.