Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Крик скорби и гнева разнёсся кругом,
За воином воин снимает шелом.
У Туса-вождя потемнело в глазах,
И сердце в крови, и ланиты в слезах.[474]
Что ивовый лист, предводитель дрожит,
Рыдает о витязях, горем убит.
Верхом он садится, в шеломе, в броне.[475]
¹²⁷⁹⁰

Сказал бы, воздвигся утёс на слоне.К Форуду несётся стремительно он,
Пылая враждою, печалью пронзён.
Промолвил Тохар: «Отступать нам пора,
По горному склону несётся гора:
К нам Тус приближается, гневом гоним.
Он вождь закалённый, не сладишь ты с ним.
Укройся и крепость замкни на засов!
Увидим, к нам милостив рок иль суров.
Сын Туса повержен, повержен и зять,
¹²⁸⁰⁰ Теперь уж о мире нельзя помышлять».
Тохару Форуд отвечал, омрачась:
«Когда наступает сражения час,
Нет дела мне — Тус предо мною иль слон,
Иль хищник лесной, что борьбой распалён!
Пред битвою должно бойца вдохновить,
А ты порываешься пламя залить!»
Тохар искушённый, ответил: «Смотри,
Советом не пренебрегают цари.
Хотя б из железа ты был, исполин,
¹²⁸¹⁰ Хоть скалы крушил бы, ты всё же один.
Когда тридцать тысяч иранских мужей
С оружьем подступят к твердыне твоей —
Её разорят и сравняют с землей.
Не сыщешь тут после и праха с золой.
А ежели Тус, предводитель бойцов,
Погибнет в бою, — омрачится Хосров,
И рать не отмстит за отца твоего,
Не станет уделом её торжество.
Не рвись же сражаться, как яростный лев,
¹²⁸²⁰ Укройся, забудь возмущенье и гнев».
Те мудрые речи он поздно повёл!
Что ж раньше безмолвствовать он предпочёл?
Был низок Форуда советник, увы! —
За то и лишился Форуд головы...
Он в замке своем обитал, окружён[476]
Заботами юных, пленительных жён.
На кровлю красавицы вышли гурьбой,
В волненье следят за кровавой борьбой.
Дань отдал стыду и гордыне Форуд,
¹²⁸³⁰ Не в силах вернуться к твердыне Форуд.
На прежнее место отважнее льва
Примчался; натянута вновь тетива.
Советник его наставляет опять:
«Уж если намерен войну продолжать,
Ты лучше не в Туса стреляй самого, —
Повергни коня боевого его.
Ведь в самой суровой беде очутясь,
В сражение пешим не ринется князь.
И даже стрелою настигнутый, он,
¹²⁸⁴⁰ Столь мощный, не пал бы, смертельно сражён.
Меж тем и дружина, сомнения нет,
Сюда за вождем понеслась бы вослед.
С ним, лютым, не справиться силе твоей —
Не видишь грозящих очей и бровей?»
Согласен царевич советнику внять;
Стрелою свой лук оснастил он опять,
И выстрелил туго натянутый лук.
И меткой стрелою настигнутый вдруг,
Конь рухнул на землю и дух испустил.
¹²⁸⁵⁰ Воитель, от гнева и горя без сил,
На шею повесив тяжелый свой щит,
В пыли исчезая, к дружине спешит.
Форуд восклицает насмешливо вслед:
«Ай, доблестный витязь, любимец побед!
Победу не смог над одним одержать —
Ужели в сраженье осилишь ты рать?»
На кровле язвительный смех поднялся,
И крики девичьи летят в небеса:
«Смотрите, юнец, старика напугав,
¹²⁸⁶⁰ Заставил с горы покатиться стремглав!»
У витязя злоба бушует в груди.
Навстречу к нему поспешили вожди,
Хвалой и приветом встречают его:
«О доблестный, гордость Ирана всего!
Великое счастье, что ты невредим,
Не будь же кручиной напрасно томим!».
Но горько досадует Гив-исполин,
Что пешим пришёл предводитель дружин.
Сказал он: «Исчерпан терпенья запас.
¹²⁸⁷⁰ Ведь это позор нестерпимый для нас!
Хоть носит он царские серьги, но рать
Столь мощную можно ли так презирать?
Поистине с тем, что творит он сейчас,
Никто примириться не может из нас.
Пусть вождь разъярённый собой не владел,
Но мир возопит от форудовых дел!
За смерть Сиавуша, как должно, отмстим,
Но зла, совершённого здесь, не простим.
Зересп бездыханный лежит под горой,
¹²⁸⁸⁰ Из рода Новзера отважный герой;
Ривниз, именитый воитель, убит...
Кто больше нанес бы нам горьких обид!
Джемшида ль, Кобада ль потомок он будь —
Избрал он, безумец, неправедный путь.
Мечом поражу я Форуда! Гранит[477]
В возмездье он кровью своей обагрит».