Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Так молвил и панцирь мгновенно надел,
На кручу, как быстрый олень, полетел.
Лишь сын молодой Сиавуша взглянул
¹²⁸⁹⁰

На всадника, тяжко, глубоко вздохнулИ молвил: «Бесстрашней не знаю дружин!
Несутся, не видя ни гор, ни долин,
За витязем витязь. Затмить бы могли
Сильнейших, знатнейших героев земли,
Да жаль, безрассуден дружины глава!
Как плоть без души — без ума голова.
Боюсь, не осилить им в битве врагов;
Быть может, примчится в Туран Кей-Хосров, —
Мы об руку ринемся в битву тогда,
¹²⁹⁰⁰ И недругов злых не минует беда!
Кто всадник воинственный этот, скажи;
Сейчас меченосца оплачут мужи».
Мгновенно узнал исполина Тохар
И молвил: «Сей витязь неистов и яр,
Как будто дракон устрашающий тот,
Что губит орла, совлекая с высот.
Пиран был им связан, твой дед-исполин;
Две рати туранских разбил он один.
Немало он гор исходил и степей,
¹²⁹¹⁰ Детей без отцов и отцов без детей
Немало оставил он, гневом горя,
Лев ярый был жертвою богатыря!
С ним путь до Ирана твой брат совершил,
Он реку Джейхун без челна переплыл.
Он Гивом зовется, в нем сила слона,
Он в битве — что буйного Нила волна.
Стрелу за стрелой посылай ты, и всё ж
Булатной кольчуги его не пробьёшь.
Доспехи царя Сиавуша на нём,
¹²⁹²⁰ Крепчайшим нельзя их пронзить остриём.
В коня ты стрелы оперенной полёт
Направь: быстроногий, быть может, падёт.
И следом за Тусом отправится Гив,
Щит медный на плечи себе взгромоздив».
Стрелою свой лук оснащает юнец;
К плечу приложив лука верхний конец,
Чужого коня поражает опять,
И пеший боец обращается вспять.
С твердыни послышались крики и смех,
¹²⁹³⁰ Гив обмер от криков язвительных тех.
Навстречу мужи устремились толпой:
«Да бодрствует вечно Творец над тобой!
Лишь конь окровавлен, а ты — невредим,
Не скрыться Форуду, вновь встретишься с ним!»[478]
Но речи другие отцу говорил
Бижен молодой, весь — отвага и пыл:
«Отец мой, тебя прославляет молва.
Под силу тебе опрокинуть и льва.
Ты — сердце дружины, и ты, одного
¹²⁹⁴⁰ Бойца испугавшись, бежал от него?
Скакун твой стрелою настигнут, — и что ж, —
Узду ухватив, как хмельной, ты бредёшь!»
Гив хмуро в ответ: «Пожалел я коня,
Тревога о нем охватила меня».
Бижена тут стал укорять исполин;
Спиной повернулся к родителю сын.
Взор витязя старшего гневом сверкнул,
И плетью он юношу крепко стегнул:
«Ужель не внушил твой наставник тебе,
¹²⁹⁵⁰ Что быть осмотрительным должно в борьбе?
Взрастивший тебя не наставил уму —
Уж лучше б на свет не рождаться ему!»
Тут вспыхнул Бижен. Оскорблен, разъярён,
Клянется Творцом-Вседержителем он:
«Разить не устану, с коня не сойду,
За гибель Зереспа отмщу иль паду!»
Туда, где раскинул шатер Гостехем,
Примчался Бижен и промолвил затем:
«Ты мне скакуна из своих удели,
¹²⁹⁶⁰ Которого резвые б ноги несли
По кручам: в доспехи сейчас облачусь.
На бой, как мужам подобает, помчусь.
Терпеть, чтоб засев на вершине, один,
Стал недруг помехой движенью дружин?
Сражусь, не жалея усердья и сил:
Деяньями душу он мне омрачил!»
«Опомнись, — боец отвечает ему, —
Тебе на вершину стремиться к чему?
Туда ведь не скоро скакун донесёт,
¹²⁹⁷⁰ Немало в пути и низин, и высот.
Два годных для битвы коня у меня.
Когда одного я утрачу коня,
Ему быстротою и силой подстать
Мне больше нигде скакуна не сыскать.
Искусней Зереспа кто бился мечом?
Был храброму Риву весь мир нипочём.
Губителем тигров отец твой слывёт,
Его не осилил бы сам небосвод.
Все в бегстро пустились, сломил их герой.
¹²⁹⁸⁰ Попробуй-ка сладить с гранитной горой!
Людская нога бы ступить не могла
В ту крепость: тут надобны крылья орла!»[479]
А юноша: «Полно мне душу терзать!
Грудь впору с досады себе истязать!
Клялся я луной и небесным Творцом,
Владыкой клялся и державным венцом:
Доколь не паду иль не буду убит,
Конь быстрый с вершины меня не умчит».
Твердит Гостехем: «Наживешь ты беду!
¹²⁹⁹⁰ Горячность такая с умом не в ладу».
Тут вспыхнул Бижен: «Скакуна не ищу!
И пеший за витязя я отомщу!»
«Пойми, — услыхал он ответную речь, —
Тебя от беды я хотел уберечь.
Когда бы имел я сто тысяч коней,
В чьих гривах — сиянье бесценных камней,
Их всех бы тебе подарил я любя,
Ни злата, ни жизни не жаль для тебя!
Иди же, моих скакунов осмотри,
¹³⁰⁰⁰ Того, что по нраву тебе, избери,
Вели оседлать и покрыть чепраком.
Убьют — горевать я не стану о том».
Чубарого выбрал Бижен скакуна,
Поджар он и статен, в нем сила видна.
Для витязя юного тут же коню
И грудь и бока заковали в броню.
Припомня Форуда отвагу и мощь,
Встревожился Гив, многоопытный вождь:
Зовёт Гостехема, с ним держит совет:
¹³⁰¹⁰ Безумствует сын, мол, по младости лет!
И все ж для Бижена послал он затем
Броню Сиавуша и царственный шлем.
Доставил броню Гостехем, и тотчас
Бижен именитый, в неё облачась,
На Белую Гору помчался, как тот,
Кто, гневом исполнясь, на битву идёт.