Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Тельца восходящее солнце когтит,
¹⁷¹¹⁰ И пение птичье над степью летит.[588]
У ставки Камуса послышался зов,
Он первый был витязь, губитель бойцов.
Построил мужей, роздал панцири им,
Безудержной жаждою битвы палим.
Оделся, рубаху кольчугой сменя;
Шлем — шапка ему, одеянье — броня.
Построил отборную рать, сосчитал
Воителей грозных, одетых в металл.
Пыль встала над полем, окутала даль,
¹⁷¹²⁰ Покрыли равнину железо и сталь.
На вышке иранской вскричал часовой:
«Вплотную приблизился строй боевой!
Уж стяг именитого богатыря
Явился очам, словно солнце горя.
А полчища вражьи с другой стороны
Несутся, как тучи, страшны и черны.
Вождь грозен: гора — ты сказал бы о нём,
Трясется земля под его скакуном.
Пред ним копьеносцы, а дальше — войска,
¹⁷¹³⁰ Свою булаву с головою быка[589]
Вознёс на плечо и, очами грозя,
Несётся, — ему не дивиться нельзя!»
Лишь с вышки дозорной раздавшийся крик
Ушей предводителя Туса достиг —
От радости лик у него просветлел,
И грохот литавр к небесам полетел.
Гонца расторопного тут же найдя,
Послали в шатёр Фериборза-вождя.
Везёт он седого Гудерза наказ:
¹⁷¹⁴⁰ «Напасть приготовился недруг на нас.
Ужели себя мы дадим окружить,
Рассеять, ударом одним сокрушить?
Ты доблесть, достойную рода, яви:
Сын царский, отвагу хранишь ты в крови.
Средь пыли дружина Ростема видна,
На помощь тотчас подоспеет она».
Едва предводитель посланье прочёл,
Он к Тусу и Гиву дружину повёл,
Построилось войско, вожди во главе,
¹⁷¹⁵⁰ Над ними — заветное знамя Каве.
Вот правое с левым сравнялось крыло,
И войско могучее в стройность пришло.
Знак подан — пора трубачам заиграть,
И двинулась небу подобная рать.
Навстречу стремительно тою порой
Вёл войско Камус, именитый герой.
Неслись удальцы, побеждая простор,—
Так буйный поток низвергается с гор.
И вот уж они под Горой Хемавен;
¹⁷¹⁶⁰ Земля — невидимка, а воздух — эбен.
На гору глядит, усмехаясь, Камус
И рати своей говорит он: «Клянусь,
Все те, с кем сражалась иранская рать,
Ничтожны, нельзя их мужами назвать!
Сегодня пред ней не Пиран и Хуман,
А грозных могучих воителей стан.
Кому по плечу из иранских дружин
Со мною сразиться один на один?»
И крикнул он строю иранских мужей:
¹⁷¹⁷⁰ «Эй, витязи, гордые силой своей!
Взгляните на мощь этих рук, этих плеч,
На палицу эту, на пагубный меч!»
Тот вызов услыша, воинственный Гив
Помчался навстречу, булат обнажив.
К Камусу приблизившись, думает он:
«С ним мог бы тягаться лишь бешеный слон!»
Однако свой лук оснастил, натянул,
Йездана, Дарителя сил, помянул
И множество стрел в исполина пустил —
¹⁷¹⁸⁰ В весеннюю тучу свой лук обратил.
Кешанец не дрогнул при натиске том,
Копьё выставляя, прикрытый щитом,
Грозней носорога он ринулся вдруг —
Пыль встала столбом, смерть витала вокруг.
Приблизился к Гиву, с размаха всего
Копьём в поясницу ударил его,
И доблестный Гив покачнулся в седле,
Мгновенье — и был бы простёрт на земле,
Но силы собрал и не рухнул седок;
¹⁷¹⁹⁰ Он вырвал из ножен булатный клинок
И, громко назвавшись, уменье своё
Явил: расщепил исполина копьё.
Тут издали глядя на бой удальцов,
Встревожился Тус, предводитель бойцов.
Подумал он: «Гиву не сдастся Камус!
Для битвы подобной пригоден лишь Тус».
Клич грянул, и вождь покидает ряды,
Чтоб выручить Гива из тяжкой беды.
На руку поводья Камус намотал
¹⁷²⁰⁰ И разом сражаться с обоими стал.
Под Тусом коня поразил он мечом;
Вождь рати, чернее эбена лицом,
С коня соскочить невредимым успев,
Взревев от досады, что яростный лев,
Стал, пеший, с огромным копьём наступать,
Над недругом лютым победы искать.
Но как ни разили копьём и мечом,
Не справились двое с одним силачом!
Кипел среди, поля неистовый бой,
¹⁷²¹⁰ Пока небеса не окутались тьмой.
Когда ж затопила равнину смола,
Борьба исполинов конец обрела.
И сном уж объяты два войска в шатрах:
Одно — на равнине, другое — в горах.