Фирдоуси Абулькасим. Шахнаме. Том 2

Знак подал хакан — трубы подняли стон,[597]
¹⁷⁴²⁰ Прах вздыбился, словно от сна пробуждён,
Им ясное солнце укрыто от глаз,
Свод неба затрясся, земля затряслась.
Возглавил хакан многомощную рать,
И неба за пылью уже не видать,
Мир — Нила темнее; надвинулась ночь,
Звон, грохот, гуденье — терпеть уж невмочь!
Шагают, трубя, боевые слоны,
Златыми ковчегами отягчены.
И этих слонов, что идут чередой,
¹⁷⁴³⁰ Ковчегов, украшенных сплошь бирюзой,
Так много, что меркнет в глазах белый свет;
Никто уж, не знает, он жив или нет.
Пыль к небу несётся, черна и густа,
Затмив ему очи, засыпав уста.[598]
И месяц смутился и сбился с пути.
Хакан середину готов повести:
На правом крыле — многомощный Камус;
В глубь степи обозом отправили груз;
На левом — Пиран, сокрушитель преград
¹⁷⁴⁴⁰ Хуман и бесстрашный воитель Гольбад.
Как только увидел Ростем-великан,
Что войско туранское строит хакан,
Велит он кимвалом бойцов созывать.
Фазаньему оку подобную рать
Построил и молвил: «В бою небосвод,
Кто знает, победу кому ниспошлёт,
Кому из воителей жизненный срок
Пресечь замышляет безжалостный рок.
Меня мой чубарый без отдыха мчал,[599]
¹⁷⁴⁵⁰ С тройной быстротой переходы свершал.
Камнями копыта изранены, он
Насилу ступает, разбит, измождён.
Дам отдых сперва своему скакуну,
А там с супостатами биться начну.
Сегодня ещё продержитесь в бою,
Туранцам явите отвагу свою!»
И вот повелел предводитель трубить
И в бронзовый гонг оглушительно бить.
Гудерзом возглавлена правая рать,
¹⁷⁴⁶⁰ На гору отправлена ратная кладь,
На левом крыле — Фериборза войска,
И кажутся копья стеной тростника.
Тус вывел средину, суров и могуч.
Пыль, ветром гонимая, встала до туч;
Весь мир, ты сказал бы, сокрылся в пыли.
И видеть друг друга бойцы не могли.
Ростем-богатырь на вершину взошёл
И строй неприятельский взором обвёл:
Румийское море в сравнении с ним
¹⁷⁴⁷⁰ Казалось бы взору кружком восковым.
Кешанцев, шугнан и зехрийцев полки —
Другие шеломы, не те кушаки.
Чеганец, китаец, румиец и хинд,
Геханец, соклабец, нахриец и синд —
На разных наречиях,все говорят,
И разные стяги над ними парят;
Престолы из кости слоновой, и взор
Слепит самоцветами каждый убор.
Ты скажешь: то райские кущи в цвету.
¹⁷⁴⁸⁰ На рать разноликую, пёструю ту
С вершины взирал в изумленье Ростем
И вниз он спускался и думал меж тем:
Какое сыграет здесь игрище рок?
К нам милостив будет иль будет жесток?[600]
С тех пор, как в броню я себя заковал,
И года на месте одном не бывал,
Каких только орд не видал на войне!
Грознее доселе не встретилась мне».
Однако Могучий душой не смущён,
¹⁷⁴⁹⁰ К дружине, к вождю не направился он.
Дал знак, чтобы грянул призывно кимвал,
Чтоб Тус-предводитель свой стяг поднимал.
Спустилась к подножию грозная рать,
Готовая копья в крови омывать.
Окончилось к полдню движенье дружин,
Меж них — два фарсанга в просторе равнин.
От копий стемнело вокруг. Темнотой
Окутался солнечный диск золотой.
Гул, клики наездников, ржанье и стон
¹⁷⁵⁰⁰ В горах отдаются, летят в небосклон.
Секиры, крича, седоки занесли —
Сказал бы ты: камни крыла обрели.
Кровь воинам руки по локоть багрит,
И стонет земля под напором копыт.
Трусливый трепещет, мечась и стеня,
Отважному саваном стала броня.
Камус-богатырь в наступленье зовёт:
«Хотя бы преградою встал небосвод —
Смелей заносите мечи, булавы,
¹⁷⁵¹⁰ Кидайтесь вперёд, словно лютые львы!
Пожертвовать жизнью готов удалец,
Не то — неизбежен бесславный конец».