Фитиль для бочки с порохом

– Где мы можем побеседовать без помех? – спросил Лев, принимая строгий тон хозяина.

– Отдельных апартаментов предложить не могу, – пробурчал Бабукин. – Можем в кухню пройти. Там поспокойнее.

– Отлично! А кухня у вас где?

– На улице, – хмыкнул Бабукин. – В доме готовкой заниматься – задохнемся от жары. Супруга моя с утра до ночи готовкой занимается. То ребятне, то скотине прокорм варит.

– На улице так на улице. – Гуров поежился, вспомнив, что синоптики пророчили усиление мороза. – Показывайте дорогу.

Хозяин накинул на плечи старенький тулуп и вышел в сени. Лев последовал за ним. Пройдя через двор, Бабукин остановился возле низенького строения, обмазанного глиной и беленого известью. Открыв дверь, щелкнул выключателем и пропустил гостя вперед. Гуров вошел в помещение, состоящее из одной комнаты, большую часть которой занимала русская печь. В самой комнате оказалось довольно тепло. Бабукин ткнул пальцем в сторону скамьи:

– Присаживайтесь, в ногах правды нет, – и сам первым уселся на край. – Выкладывайте, с чем пожаловали?

– Меня интересует Владимир Захарченко, – пояснил Лев, – помните такого?

– Володьку? Конечно помню! – почему-то обрадовался Бабукин. – А с чего это он вас интересует?

– Пропал он. У себя в квартире не появляется, к матери носа не кажет, и телефон отключен.

– Все правильно, не живет он в своей квартире, – охотно сообщил Бабукин. – Пусто там, мысли всякие одолевают.

– Это он вам сказал?

– А кто же еще? Сам я, что ли, придумал?

– Значит, вы с Владимиром общаетесь?

– После отсидки-то? Есть такое дело, – не стал отрицать Бабукин. – Какое-то время Володька у меня жил. Сами видели, в моем доме народу – не протолкнешься. Каждому по слову скажешь, вот и день прошел, дурным мыслям места и не останется.

– Владимир сам с вами связался после освобождения?

– Сам, как же еще. Приехал на попутке, а жена моя, Светлана, его и уговорила. Поживи, говорит, пока не отпустит. Она у меня из детдомовских, в душевных терзаниях и в одиночестве толк знает. Сердобольная.

– И Владимир остался?

– А чего не остаться? Денег за постой мы с него не брали, работой не заваливали. Так, кое-что по хозяйству помочь. Да ему не в тягость было. Месяца два безвылазно у нас прожил. Потом потихоньку в город выезжать начал, работу нашел. У нас только наездами стал появляться. Светлана сказала, значит, нашел силы дальше жить. Я с ней согласился, но угол для Володьки до сих пор держу.

– Когда он был у вас последний раз?

– Да дня два назад. – Бабукин наморщил лоб, пытаясь вспомнить подробности. – Приехал, часа три погостил и снова уехал.

– А вас не удивило, что после стольких лет Владимир к вам за поддержкой обратился?

– Признаться честно, удивило. Мы ведь с Володькой не особо дружны были. Он все больше с Олежкой Плотаревым знался. Тот – птица высокого полета, не чета нам со Светланой. Мы ведь еще в институте поженились, а потом она мне каждый год по двойне рожать взялась. Как институт окончил, года два по специальности работал. Жене государство квартиру в Москве выделило, там и жили. Потом понял я, что на государственных харчах мы долго не протянем, продал квартиру жены и сюда, к родителям, переехал. Светлана добро дала. Деньги от продажи квартиры как начальный капитал использовали, свое хозяйство завели. Сейчас живем не то чтобы богато, но и не бедствуем. Сперва хотели дом новый отстроить, но потом еще пару оболтусов родили, и мечты о новом доме на задний план отошли. Теперь вот в избушке ютимся. Тесно, но дружно. Думаю, Володька потому к нам и подался, что хотел тепло настоящей крепкой семьи почувствовать. Мать-то его в душевном плане не особо мягкая женщина. Да и с мужиком она живет, а тот Володьку в своем доме видеть не желает. Где угодно, только не у себя в квартире.

– С этим разобрались, – мягко остановил поток воспоминаний Бабукина Лев. – Скажите, Сергей, в последний приезд Владимир своими планами с вами не делился?

– Как не делился? Рассказал кое-что, – не стал утаивать Бабукин. – Женщина у него появилась. Кто такая – не рассказывал, сказал лишь, что надеется сделать эту женщину счастливой. Сюрприз ей готовил.

– Сюрприз? – переспросил Гуров.

– Ну да, сюрприз. У сожителя его матери в Подмосковье что-то вроде дачи имеется, так он хотел туда свою женщину отвезти. Устроить романтические выходные или что-то в этом роде. Машину у меня просил, не на электричке же невесту везти?

– Машину?

– Да какая там машина, – рассмеялся Бабукин, – так, рыдван. Старенький «москвичонок», но на ходу и внешне вполне приличный. Только я не дал. Прав у Володьки нет, а по мне, так после того, что с ним случилось, ему вообще за рулем делать нечего. Расстроился он, но решение мое принял стойко. Я денег ему предлагал, чтобы такси мог заказать, только он отказался.

– А ехать куда собирался? Где дача сожителя матери находится, не знаете? – спросил Гуров.

– Как не знать? Деревня Сосенки, это по Калужскому шоссе. Хорошее место. – Бабукин мечтательно улыбнулся. – Вот где жить – не тужить. Там и речка шикарная, и лес, и цивилизация рядом. Туда летом бы сгонять, но и зимой там красиво.