Физическое воспитание

Однажды зимой, вскоре после знакомства, мальчики позвали ее посмотреть кино. Она с радостью согласилась, вообразив тихий вечер, когда они никого не будут донимать, а спокойно посидят перед телевизором, греясь у электрокамина. Она была не единственная девочка, которую пригласили: пришла еще соседка, чуть постарше них. Каталина впервые оказалась в доме у мальчика, и это было историческое событие – раньше она дружила только с девочками, впрочем, как и большинство учениц в женских начальных школах. Ее школа была из тех, где полагается ходить в форме и молиться перед началом урока. Там не было ни одного мальчика, но все наперебой старались им подражать, лишь бы заполучить главные роли в школьном театре, так что одна учительница в конце концов решила переделать все пьесы, чтобы там были только женские роли. «Девочка-с-пальчик», «Храбрая портняжка», «Кошка в сапогах».

В гостях у мальчика Каталина с любопытством оглядывала все вокруг, выискивая сходство с собственным домом. Перед ней была гостиная, увешанная разномастными семейными фотографиями. Все остальное, кроме этих фотографий, было бежевое, только разных оттенков: стены – светло-бежевые, кресла – темно-бежевые, стулья того же цвета, что и кресла, шторы – просто бежевые. Два дивана, тоже бежевые, были составлены под прямым углом друг к другу напротив телевизора, поменьше размером, чем дома у Каталины, а между диванами стоял маленький круглый столик с жаровней для обогрева ног, накрытый бежевой бархатной скатертью. Еще один диван, самый большой, стоял вдоль стены, а дальше был проход в коридор, ведущий к спальням. Над ним висели громадные фотографии первого причастия. Это ее не удивило – дом был очень похож на ее собственный, только с тем отличием, что у них фотографии с первого причастия Паблито занимали больше места на стене, чем Каталинины.

Соседка облюбовала себе кресло в сторонке, двое мальчиков сели на один диван, двое на второй, а Каталина устроилась одна на оставшемся. Ребята стали обсуждать, какой фильм посмотреть; все названия напоминали Каталине те переделанные пьесы с женскими ролями, которые придумывала ее учительница в начальной школе. Наконец мальчики, пересмеиваясь, определились с выбором и поставили кассету. Соседка то и дело возмущалась – что за гадость они смотрят.

Каталина не возмущалась, но потихоньку сползала по дивану, пряча из виду груз ответственности – свое тело, – пока за столиком с тяжелой скатертью не скрылось все, кроме головы. Она никогда раньше не видела ничего подобного и понимала не все из того, что происходило на переднем плане; ее зачаровала механика однообразных движений. Одним глазом она смотрела на экран, а другим – на мальчиков на диване под фотографиями с первого причастия. Они заслонились большой подушкой как ширмой, каждый придерживал ее одной рукой, а свободной, похоже, мастурбировал. Каталина задумалась, как это мальчикам удается вот так легко настроиться на разврат и завестись с пол-оборота. Она такой способностью не обладала и даже сомневалась, есть ли у нее вообще либидо; и фильм никакого желания у нее тогда не вызывал – это было бы все равно что возбудиться, наблюдая за работой машины, которая делает сахарную вату. Однако лицо у нее стало как раз такого ярко-розового цвета.

Соседка, заметив, чем заняты мальчики под прикрытием подушки, потребовала, чтобы они прекратили; те игнорировали ее жалобы, пока она не произнесла ключевые слова:

– Вы как педики, дрочите тут все вместе в одной комнате.

Один из них заступился за мужскую честь, отметив, что в комнате и девочки есть, но соседка моментально уколола его в ответ:

– А я сейчас уйду. Меня от вас тошнит, а подружка ваша – вообще мужичка.

Тогда мальчики остановились, застегнули ширинки, выключили телевизор и поспешили направить разговор в такое русло, чтобы не подвергать сомнению свою гетеросексуальность. Например, обратить внимание на пылающее лицо девочки, утонувшей в диване. Кое-кто расхохотался, глядя на нее.

– Это из-за жаровни, – стала оправдываться Каталина.

– Так мы ее не зажигали. – Снова смех. – Ты что, порнушку никогда не видела?