Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Нашим проводником по долам и весям необычайно живописной природы Грузии неизменно был наш друг Гена Кикнадзе, один из сотрудников физического института, гостями которого были мы с Рудольфом Мессбауэром. Без его участия не обходился ни один прием Мессбауэра в Тбилиси. Гена никогда не водил нас туристическими маршрутами. Понятно всем, что, приехав в Грузию, необходимо посетить собор Светицховели в Мцхете и могилу Грибоедова. Об этом написано во всех путеводителях и справочниках. Гена водил нас в заповедные места, куда не ступала нога туриста, – в дальние села, к пещерам в горах. Однажды, в канун какого-то национального праздника, он повел группу мужчин к древнему жертвенному камню, где полагалось совершить жертвоприношение овна. Белого упитанного барана Гена по этому случаю гнал в горы перед собой. Женщин в такой поход не брали, так что мне в точности неизвестно, как развивались события в этом походе и был ли там исполнен древний ритуал. Мужчины хранили на этот счет глухое молчание, но возлияния у этого жертвенного камня, как я понимаю, происходили, и весьма обильные.

Кстати, о присутствии на разных мероприятиях женщин. В этом плане в Тбилиси, как и в Ереване, очень часто наблюдалась одна и та же картина. За многолюдным столом сидят мужчины, а женщины из-за ближайшего дверного косяка напряженно следят, всматриваясь поверх голов друг друга, – не пора ли им что-нибудь поднести, убрать или нарезать. Я нахожусь в невероятном смущении, как единственная женщина за столом, и порываюсь, схватив тарелки, нестись с ними на кухню. Однако меня никуда не пускают.

– Что же это такое? – мелькают в голове сбивчивые мысли. – Ведь Армения и Грузия – цивилизованные страны, с древними традициями христианства, не столь сурово ограничивающего права женщин, как в других религиях… Значит, и здесь влияние Востока столь сильно, что его невозможно преодолеть?! Ну, а как же тогда «клуб миллионеров» в Вашингтоне? Как я помню, на вечер в этот клуб жены членов клуба также не были приглашены. А между тем Вашингтон находится довольно далеко от Востока. Выходит, можно предположить только одно: идеи эмансипации воспламенили не все поголовно мужские сердца. А как насчет женщин? Многие ли из нас готовы существовать совершенно независимо от мужчин? Эмансипация – это что – обещание счастья? Ну, а если нет, то зачем она нам?

Казалось бы, ближайшие соседи Армения и Грузия, расположенные на стыке Европы и Азии, о чем неопровержимо свидетельствуют географические карты, должны иметь много общего уже в силу этого своего местонахождения на земном шаре. Однако это далеко не так. Различия наблюдаются прежде всего и явственней всего в самом характере этих двух кавказских народов – грузин и армян.

Разложите перед собой два альбома на выбор – грузинского классика Ладо Гудиашвили и армянского классика Мартироса Сарьяна: что вы найдете общего между ними?

Ладо Гудиашвили воспевает красоту. Лица полуобнаженных прелестниц выражают истому и негу. Кажется, изображенные художником животные и птицы тоже таят в себе какой-то соблазн.

Кутежи гуляющих кинто, которые не сходят с картин Ладо Гудиашвили, переносят нас в идиллический мир беззаботности и бескрайнего веселья. И вы начинаете поневоле прислушиваться, не польется ли с этих полотен многоголосое мужское пение, в котором каждый грузин исполняет свою партию.

Тбилиси на полотнах Ладо Гудиашвили предстает перед нами в радостных, оптимистических тонах. Вот в его картине «Друзья на винном спуске» по булыжной мостовой несется парная упряжка коней. Кажется, кони разделяют буйное веселье компании, которая после попойки куда-то мчится с бутылками и песнями. От их веселья как бы пошатнулись старинные тбилисские постройки с навесными галереями, и они тоже готовы пуститься в пляс.

Картина «Старый Тбилиси в новом свете» говорит нам о том же: на фоне типичных построек былых времен молодая счастливая чета вступает в новую жизнь. Прощай, уходящий век, теперь мы тут хозяева и строители будущего.

И как бы в противоположность этому творению Ладо Гудиашвили полотно «Ереван» Мартироса Сарьяна. Оно написано скупыми красками, мы как бы ощущаем непереносимый зной выжженного палящим солнцем города. Почти нет тени ни под деревьями, ни от домов. Две женщины несут, ссутулясь, тяжелые кувшины с водой, старуха с порога жилища приветственно машет им рукой. И столь же скупыми красками изображает Сарьян ландшафт Армении. Холмы, уходящие вдаль, без всякой растительности. Возможно, углубившись в горы, вы дойдете до древнего кладбища с сохранившимися до наших дней надгробными камнями – хачкарами, а возможно, и до монастыря, выложенного из огромных каменных плит. Скупые формы, суровый пейзаж вокруг него, и только стойкость людей помогает им переносить трудности бытия и сохранить свою идентичность, самобытность, свои обычаи и нравы.

Характерны портреты, написанные кистью Мартироса Сарьяна. Вглядитесь в лицо армянского поэта Егише Черенца или в лица матери и детей в картине «Моя семья».