Физики и лирики: истории из жизни ученых и творческой интеллигенции

Из Японии я вернулась со стойким синдромом избавления от всего, что можно безо всякого ущерба для хозяйства вынести из дома. Выносишь к мусорным ящикам очередной пакет и чувствуешь, что сбросил с себя какую-то тяжесть и в доме стало светлее.

Не связано ли ограничение личных потребностей в Японии с явным недостатком жизненного пространства? Это особенно заметно, когда на поезде едешь вдоль побережья океана и видишь, как города и поселки переливаются из одного в другой без всякого перерыва. Только что на станции читаешь одно название, как уже следующая остановка и название другое. Это что же, новый город? А предыдущий уже кончился? Территории им катастрофически не хватает.

Вся забота японцев – о благоустройстве и поддержании порядка в общественных местах. В метро, на транспорте, в торговых центрах и просто на улицах – безупречная чистота. Везде, где можно, цветы. К деревьям на аллеях подведены водопроводные трубки, чтобы дерево не зачахло в городской атмосфере Множество фонтанов с бассейнами, в которых плавают рыбки – «золотые рыбки» по нашим понятиям, поскольку они красного цвета, но при этом невероятно упитанные. Эти «золотые рыбки» больше всего напоминают мне жирного карпа. И я не удивилась бы, если бы узнала, что свой век они кончают на сковородке. Искусственные ручейки, пруды, каскады, небольшие островки зелени раздвигают городские кварталы, и природа как бы заявляет о своем равноправии с тотальной урбанизацией современной действительности. Городские туалеты сверкают белоснежным кафелем и до блеска начищенными кранами. Уборка, насколько я могла наблюдать, происходит здесь круглосуточно. Трудолюбие японцев поражает воображение европейского жителя, привыкшего к вальяжному режиму.

Наш балкон в Киото, где мы обитали в Гест-хаусе, выходил на орошаемые рисовые поля, примыкающие к дальним холмам. Утром, выйдя на балкон, я видела склоненные к мотыгам фигурки, покрытые широкополыми соломенными шляпами, медленно продвигающиеся вдоль плантации. Обработка ее велась вручную. Я читала, записывала кое-что, потом выходила в город. Возвращалась, ела. Фигурки на плантации под соломенными шляпами удалялись вдоль ряда посевов ближе к холмам, а потом поворачивались и медленно продвигались в обратном направлении. Мой муж приходил из института домой, мы ужинали и выходили на балкон. Спускались сумерки, теперь фигурки под шляпами едва различались на фоне темнеющей зелени. И мы шли с моим мужем прогуляться… Правда, ночью мы этих согнутых фигурок под широкополыми шляпами уже не видели, зато утром, как бы рано мы ни встали с постели, они уже снова были на плантации…

Экономия жизненного пространства приводит к созданию изобретений, каких нигде больше не встретишь. В городе Осака мы впервые воспользовались двухъярусным тротуаром, который к тому же ехал, как лента эскалатора в аэропорту.

Япония не переставала нас удивлять. Это страна контрастов. Роскошь разнообразных фестивалей как бы противопоставляется скромности устройства частных домов, где потребление товаров и услуг сведено к необходимому минимуму. Зато, если парад, так грандиозный. А фестивали представляют собой неслыханное буйство фантазии и художественного воображения. Один такой фестиваль нам посчастливилось видеть в Осаке, и нам показалось, что все его население участвует в этом торжестве в честь Бога изобилия. А если Бог изобилия, так и праздник в его честь производился с невероятным размахом. Колонна за колонной шли ряженые, одетые в немыслимые пестрые одежды, звери огромных размеров разевали пасти, гигантский лебедь плыл по улице, будто бы по глади вод, клоуны на ходулях разбрасывали детям конфеты. Толпы людей ликовали.

Конечно, мы, не знающие Японии, ее языка и лишь поверхностно знакомые с ее литературой, не можем судить о духе и ментальности этого народа. Что скрывается за японским политесом, когда тебя повсюду встречают с радушной улыбкой и с поклонами? Возможно, этим японцы хотят нам, дорогим гостям, сказать, что за этими поклонами находится незримая черта, которая отделяет нас от хозяев этой страны и не дает приблизиться к ним. Мы общались с японцами на английском языке, как и японцы, не будучи его носителями, а потому оставались от них на некотором отдалении. Странно, что это чувство отчужденности не возникало у нас при общении с нашими друзьями из других стран Европы и Америки.

Наверное, все-таки Япония непостижима для нашего ума. Как непостижима застывшая красота «каменного сада». Или молчание безлюдного храма, крылатой пагоды, затерявшейся в диких горах. Или таинственные богатства океанских отмелей, где выращивают искусственный жемчуг. Или величие белоснежной Фудзиямы, так и не пожелавшей показаться нам из-за облаков и потому оставшейся для нас непостижимым символом прекрасной Японии…

И в заключение скажу…