Физики и время: Портреты ученых в контексте истории

В учебном 1931/1932 году Макса Борна избрали деканом факультета математики и естествознания, что оказалось для кабинетного ученого настоящей пыткой. Этот год он назвал «одним из худших в моей академической жизни». В стране бушевал очередной кризис, и, чтобы сэкономить средства, кабинет министров канцлера Брюнинга[31] пошел на крайние меры. Было решено, в частности, что университеты должны уволить большое число молодых ассистентов и других работников, если они не государственные служащие. Желая сохранить хоть какой-то оклад молодым людям, многие из которых недавно обзавелись семьями, новый декан выступил с предложением, чтобы профессора факультета добровольно отчисляли примерно 10 процентов своих окладов в фонд поддержки юных коллег. Большинство профессоров с этим предложением согласились, но сотрудники Сельскохозяйственного института отказались, выказав при этом ненависть, которой, как пишет Борн, «он еще никогда не ощущал». Их особенно возмущала необходимость поддерживать своими деньгами «еврейскую клику», как называли антисемиты сотрудников математического и физических институтов. Кто есть кто, стало ясно буквально через несколько месяцев после этих дебатов — с назначением Гитлера на должность рейхсканцлера голосовавшие против поддержки молодых ассистентов оказались самыми активными сторонниками национал-социалистической партии.

Прежнего Гёттингена больше нет

Превращение Веймарской республики в Третий рейх Гитлер начал с «чистки» государственных служащих, к которым относились, в частности, профессора университетов. Закон «О восстановлении профессионального чиновничества» от 7 апреля 1933 года был первым законодательным актом, в котором появились расистские формулировки. Так в § 3 этого закона говорилось, что «государственных служащих неарийского происхождения нужно отправить на пенсию». Исключения делались лишь для тех чиновников, кто был принят на государственную службу до первого августа 1914 года (так называемых «старых служащих»), либо воевал за Германию или ее союзников на фронтах Первой мировой войны, либо имел детей или родителей, павших на войне.

Еще один параграф этого закона (§ 4) позволял увольнять с государственной службы политически неблагонадежных, «кто в своей предыдущей политической деятельности не проявил беззаветную преданность национальному государству». Под эту формулировку попадали социал-демократы и коммунисты, а также все, кто поддерживал идеалы Веймарской республики.

Специальным разъяснением, опубликованным 11 апреля 1933 года, в § 3 определялось, кто имеется в виду под «неарийцами»: те, у кого кто-нибудь из дедушек или бабушек были неарийцами (прежде всего евреями). Меньше чем через месяц, 6 мая 1933 года, действие этого закона распространилось на приват-доцентов, которые не являлись государственными служащими.

В начале 1933 года в немецких университетах насчитывалось около 6000 преподавателей: профессоров, доцентов, ассистентов. С учетом технических институтов численность преподавательского состава высшей школы составляла около 8000 человек. Уже в течение зимнего семестра 1934/1935 года по новому закону было уволено 1145 профессоров и доцентов.

Если учесть ассистентов, сотрудников научных библиотек и научно-исследовательских институтов, то число уволенных научных работников и преподавателей в первый зимний семестр возрастет до 1684. Однако увольнения продолжались и впоследствии. В 1935 году фактически отменили все льготы для участников Первой мировой войны и их семей, а также для «старых служащих». С присоединением Австрии к Третьему рейху в 1938 году начались чистки и в австрийских университетах. По данным «Центрального управления по еврейской экономической помощи» до 1938 года было уволено свыше 2000 ученых и преподавателей высшей школы.

По словам Вильяма Ширера, «в естествознании, которое на протяжении не одного поколения играло в Германии выдающуюся роль, наступил быстрый упадок. Такие большие ученые, как физики Эйнштейн и Франк, химики Габер и Вильштеттер, ушли сами или подвергались травле. Из тех, кто остался, многие попали под влияние гитлеровской идеологии и пытались применить ее в своей науке».

По итогам 1935 года место потерял каждый пятый ученый и преподаватель Германии. Физики пострадали еще значительней — 25 % научных работников были уволены.

В количественном отношении потери Гёттингенского университета соответствуют среднему уровню по стране. За время господства национал-социалистов было уволено 53 человека, что составляет 23 % общего числа преподавателей.