Физиологическая фантазия

Нет, подойдя к окну, девушка не собиралась сознательно пугать себя и смотреть на кроны прибрежных деревьев, под которыми прятался неведомый зверь. Она взглянула в другую сторону – туда, где от озера к Северному Чертанову поднимался заросший травой косогор.

По косогору уныло тащилась большая группа людей. Таня знала, что это паломники: в руках у них были посохи, на панаме или на воротнике джинсовой куртки приколота морская ракушка. Паломники с неизменной регулярностью появлялись на косогоре – словно из озера, буквально из ниоткуда – и медленно шли в глубь квартала, в сторону леса.

– Кто это? – спросила удивленная Таня, увидев их в первый раз.

– Паломники, – ответила Фауста, бросив беглый взгляд в окно.

– Но почему паломники? Куда они идут?

– Туда, – сказала доктор, сделав неопределенный жест рукой. – Туда-а, за лес, к чистым, – и, как всегда при упоминании о чистых, на ее лице отразилась тоска.

– Зачем? – не отставала девушка.

– Там выход к морю. Конец земли – finis terrae.

– Какой finis terrae? – фыркнула Таня. – Не считать же концом земли московское окружное кольцо. И моря там никакого нет, только Ясенево и кольцевая дорога.

Но Фауста посмотрела на нее с таким уничтожающим презрением, что Таня быстро прикусила язычок и замолчала. Не очень-то поспоришь с Фаустой Петровной.

Таня так задумалась, глядя в окно, что даже не слышала, как за последней клиенткой хлопнула входная дверь. Фауста вошла в лабораторию быстрым энергичным шагом.

– Ты что, спишь стоя? – окликнула она ассистентку.

Та и вправду словно спала, уперевшись зачарованным взглядом в косогор, по которому проходили паломники. Ощущение предсонья: невероятная мысль выплывает из подсознания и кажется в этом состоянии совершенно естественной, реальной и даже единственно возможной, но вдруг – теряется, рассеивается, утрачивает цельность, разбрасывая по оцепенелому мозгу слова и предметы непонятного назначения. Так было и с Таней: мгновенно полыхнувшее понимание подступающего события, текущего по ее жизни изменения – огромного и страшного – сразу же развалилось на куски, сделалось нелепым, бессвязным. А на губах застыло неизвестно откуда выплывшее название «бензол бензоат».

– Бензол бензоат, – бессмысленно повторяла про себя Таня. Нечто единое в корне, но странно расходящееся к концу; похожие слова, перетекающие друг в друга и тотчас друг друга отталкивающие...

– Что это ты там бормочешь? – спросила Фауста.

– Бензол бензоат... Что такое бензол бензоат?

– Это мазь от чесотки и от вшей, – совсем не романтично ответила доктор. – А что?

– Да не знаю. Вот привязалось ко мне откуда-то, стою и твержу.

– Видела, наверное, где-нибудь банку с этикеткой, – без интереса заметила Фауста. – Ты бы лучше собиралась. У нас гость сегодня вечером, ты помнишь об этом?

Таня рассеянно кивнула.

«Бензол бензоат, – было написано на ее лице. – Некая субстанция, стремящаяся перейти в другую, уже похожая на нее, но пока еще не совсем».

– Да ну тебя, – сказала доктор. – Я пойду приму душ и переоденусь, а ты как хочешь.

И направилась в ванную. Фауста была в приподнятом, оживленном настроении. Видимо, мысль о встрече с молодым экспертом доставляла ей удовольствие. Доктору вообще нравился такой тип мужчин: русоволосый, высокий, крепкий, пожалуй, слишком плотный – к старости наверняка растолстеет, но до старости еще далеко. Сколько ему лет? Двадцать пять? Двадцать шесть? В любом случае, младше ее как минимум в два раза. Но разве это имеет значение для доктора Фаусты?

А какое лицо у него – ясное, светлое. Открытая улыбка, белые зубы. Жест, которым он поправляет дужку очков на переносице... Пожалуй, надо надеть красное платье.

Таня же ни о чем таком не думала. Конечно, Марк понравился и ей, но безо всякой милой снисходительности, с которой на него смотрела Фауста. Для Тани он был совсем иной: взрослый, опытный, опасный. Она не умела смотреть на мужчин свысока, да и потом, невзирая на нимбики над головами, все они были напичканы примитивными инстинктами. Словно только и ждали, чтобы наброситься на нее и разорвать, как тот волк под деревьями. А противнее всего было то, что, по сути, сделать им это не удавалось; если так будет продолжаться, она никогда не сможет стать похожей на Фаусту Петровну. Что-то должно измениться в сущности вещей, в соотношении духа и плоти. Первичные физиологические элементы колышутся, движутся, перетекают друг в друга... Бензол бензоат...

– Таня! – раздался вдруг такой истерический вопль из ванной, что девушка прямо-таки подпрыгнула на месте.

– Что случилось? – спросила она, в спешке подбегая к Фаусте Петровне.

– Это как понимать? – выкрикнула доктор. Лицо ее искажал сильный гнев. Она тыкала пальцем в сторону раковины.

Таня взглянула и похолодела: на мраморном бортике раковины стояла стеклянная банка, в которую было воткнуто что-то длинное, толстое и красное. В первый момент девушке со страху показалось, что это отрезанный мужской член. Когда первый морок ужаса прошел, она поняла, что это кровяная свиная колбаска.

– Я не знаю, – пролепетала она.