Физиологическая фантазия

– Спасибо, – Марк улыбнулся и посмотрел на вожделенную гравюру в золотой рамке. – Зато я принес вам подборку статей. Вы же говорили, что вас интересует история о Жеводанском звере?

– Да, – сказала Таня, но Марк даже не расслышал, потому что Фауста громко заявила:

– Особенно нас интересует, как дела у милиции с расследованием убийства.

– Я не знаю, – развел он руками. – Все что мог, я им рассказал. Сделал копии со всех документов, – он показал толстую кожаную папку. – Но даже если предположить, что это такой же зверь, как был в XVIII веке в Жеводане, то как узнать, где он прячется? Я уж не спрашиваю, откуда он здесь взялся.

– Можно, например, было бы провести аналогию с тем местом, где он прятался в Жеводане, – предложила Таня.

Но этого так никто никогда и не узнал, – ответил Марк. – Животное возникало словно из ниоткуда, поди пойми, где оно пряталось. Это такая странная область: огромные каменистые плато, по полгода занесенные снегом, совершенно пустынная местность. В самом глухом и холодном поселении находится монастырь, а при нем – приют для паломников, которые шли к Святому Иакову Компостельскому, далеко-далеко, в Испанию, на край земли...

Он говорил, и Таня словно видела безнадежно тоскливый край: сухую землю, перемешанную с камнями, комки глины, бездарную, неблагодарную почву, только в мае покрывающуюся ковром лимонных нарциссов, а по шесть месяцев в году подернутую ледяной коркой. Свищет ветер, несет белая поземка, заметает землю снегом, на котором цепочкой отпечатываются следы усталых паломников. А где-то там, за монастырем, среди зимы и холода, рыщет неведомое чудовище, и его прямые мощные лапы не спеша вдавливаются одна за другой в свежий снег: шлюмф-шлюмф, шлюмф-шлюмф...

– А еще там есть геологические диковины, – сказал Марк. – Застывший поток доисторической лавы и гигантский каньон реки в форме лошадиной подковы. Посреди каньона – остров земли, словно корабль. Кстати, на нем и стоит церковь святой Фаусты. Это место называется Бозуль. Я выдвинул гипотезу, что животное пряталось именно там.

– Вот я об этом и говорила, – обрадовалась Таня. – Надо отыскать такой же Бозуль в Москве. И все, готово.

– В Москве нет каньонов и застывшей лавы, – заметила Фауста.

– Ну, может, не такую большую впадину... Что-нибудь похожее: река, нечто в форме корабля... – увлеклась расследованием Таня.

– А ведь верно. Река – значит вода, корабль – большой дом, – начал было Марк, но Фауста прервала его:

– Все, для аперитива достаточно. Прошу к столу. Про своего зверечка расскажешь после ужина.

Ужинали в столовой, при свечах.

Взявшись за прибор, Таня вспомнила, что так и не украсила пирог. Испугалась, что Фауста Петровна рассердится. Но закусок, подготовленных армией домработниц, оказалось столько, что она утешила себя: может, до десерта дело и не дойдет. Да и сама доктор, оказывается, постаралась, приготовив на горячее редкое мясное блюдо по старинному рецепту. Рецепт, конечно, достался ей от прабабки и вызвал большой интерес у Марка, который опять стал вспоминать про пресловутый Жеводан. Тане, честно говоря, это блюдо не понравилось совсем. Требуха в соусе была сложена и перевязана на тарелке таким образом, что являла собой полное сходство с мужскими гениталиями. Да и запах специфический – что говорить, требуха она и есть требуха, – и пробовать это Тане совершенно не хотелось. Но попробуй-ка тут не съешь, когда доктор смотрит на тебя с насмешкой, а Марк восхищается гениталиями с требухой и говорит, что это блюдо называется «трипу» и происходит как раз с родины зверя и святой Фаусты.

А доктор разливала вино с особой улыбкой – улыбкой для разливания вина: мол, вам белого или красного, а что я замыслила, никому не известно и, может быть, даже мне самой.

Таня с трудом проглотила несколько кусочков «трипу» и теперь опасалась выговора за неукрашенный пирог. Она бы предпочла, чтобы этот ужин поскорее завершился и Марк еще что-нибудь рассказал о Жеводанском звере. Поэтому она еле дождалась момента, когда все наконец наелись и перешли в гостиную пить кофе. Конечно, первой задать вопрос она боялась, но надеялась, что наступил миг, когда Фауста спросит об этом сама.

И та действительно сказала:

– Так что за документы ты нам принес, Маркуша?

– Ах, это, – спохватился Марк, разомлевший от вкусной еды; он, казалось, и забыл об основной цели своего прихода, но вовремя опомнился. – Вот, принес вам описания Зверя. Послушайте.

Он извлек из папки пачку листов и начал читать:

– «Существо это значительно крупнее волка; морда точно у борзого пса; уши кверху заострены, будто рога; спина в черных полосах; пасть огромна и усеяна острыми, как бритва, клыками, способными в один миг отгрызть голову от туловища. Движения его неторопливы, хотя в случае надобности оно может перемещаться гигантскими прыжками – необычайно ловко и быстро – ив считанные мгновения без особого труда одолеть расстояние в два или три лье. Оно встает на задние лапы, одним прыжком кидается на жертву и хватает ее за голову».

– Вот ужас, – сказала Таня, а Фауста только спросила:

– И что?