Читаем Физиология духа. Роман в письмах полностью

И вот, возвращаясь к нашим баранам, точнее, к одному из них, еще точнее, еще даже не барану, а барашку, беленькому агнцу, — в таком мирном виде, без высовываемого языка и палки, без уводящей от дела в сторону экзотики истина может быть усвоена западным человеком скорее и вернее. Могла бы; не набреди американцы, и первый Эрих Фромм, на дзенского пропагандиста профессора Судзуки, не сунься они в поисках нового-плохо известного-старого на Дальний Восток, по дороге промахнув Ближний. Ну, пусть. Значит, им пока не нужно. Значит, рано еще. А тем временем возникает госпожа Н.Н., а с нею новая школа психотерапии, на основе православного богословия иконы и так далее.

Ну, а теперь заходим туда, к Вашей Н.Н. Всех там милуют самих и учат, как миловать других. Вот заладилась у них любовь — такая, что все исцеляются. И я тоже хочу, кроме шуток. Серьезно, кроме шуток. Но. Как же я могу пойти в такую школу, когда все здание, весь “православный ашрам” госпожи Н.Н. — строится на песке?

Ведь она что пишет? С одной стороны, “умиление” — это великое сокровище, доставшееся нам от святых “художников трезвения”, то есть самоконтроля=самопознания, и вот на него-то и хорошо бы опереться, а мы его у себя проглядели. Этот “опыт предельной реальности “я” при предельном отсутствии индивидуализма, — говорит Н.Н., — есть искомая золотая середина между слишком “западным” культивируемым “я” и слишком “восточным” утверждением его иллюзорности”. Браво. Поставить памятник. Труднее всего увидеть что-то драгоценное не в далеком красивом сухом саду камней, а у себя под мокрым носом. Наконец-то — наука тоже. И я с ней: человеку, имеющему “Добротолюбие”, зачем практиковать дзадзен и долго ломать голову над вопросом: “Как звучит хлопок одной ладони?”. Он в ответ по-простому хлопнет одной ладонью по столу: “Ответ слышал?”.

Ну, а дальше? А дальше, вдруг утверждает госпожа Н.Н., — никакой, как она выражается, “вертикальной трансценденции” (а обещала обойтись без ученых слов; но буду считать, что понял). Никакого такого Высшего — значит, и никакого низшего. Понятие Единого Бога вместо Абсолюта, соприродного личности и потому содержащегося в ней имманентно (я тоже могу писать умными словами, хотя умнее от этого не становлюсь), Верховного Владыки, поставленного над человеком, могущего при-частить его себе, со-единить его с собой, но при этом — отделенного от него такой же пропастью, какой глина отделена от горшечника, ее лепящего, наделенного властью карать и награждать, — такое представление кажется ей духовно раболепным и корыстным. В отличие от духовного аристократизма Дальнего Востока ближневосточный монотеизм представляется ей духовным плебейством; и если уж начать понимать всех других, то отчего ж и ее не понять? Она ничего такого вздорного не говорит, чего нельзя было бы понять.

Но тогда как понимать ее слова о “сокровищнице православия”, о “многом драгоценном”, чего нигде нет, как только там (и точно, нигде нет, проиллюстрирую от себя госпожу Н.Н., на случай, если вдруг не задумывались, о чем она конкретно, — нигде нет практики совершенствования по мере покаяния= лестницы в небо как рытья шахты=восхождения в рай при помощи спуска в ад своей души), — если оно, это драгоценное, рождается из заведомо ложной идеи? Как насчет того, чтобы узнавать “их по плодам их”? Может ли плохое дерево приносить хорошие плоды?

Конечно, это слова основателя одной из 3-х религий, стоящих на “вертикальной трансценденции”, поэтому слова такого сомнительного мыслителя госпоже Н.Н. не указ. И ладно. Не доверяешь корыстно-раболепному монотеизму — на здоровье. Но только честно. Не нравится мне — практикую дзадзен без никаких. Коан сдал — мантру принял. А то всё: монотеизм — насилие над человеческим достоинством, его “вертикальная трансценденция” неизбежно деформирует людей, “особенно мужчин”, и тыры-пыры — и вдруг: она же, вертикаль, родила глубоко истинное учение — коли, опираясь на него, можно вытащить человека из трясины смертельной болезни. Мышь родила гору?

Как это может быть, уважаемая госпожа? Всё вместе ложно, но “многое истинное” можно использовать. “Уникальный и драгоценный опыт” стоит на ложном основании. Так не пойдет. Откуда в таком плохом завестись столь хорошему? Почему это в губительной лжи так много целительной правды?

Вот она отлично говорит, Ваша Н.Н., о том, как все идут по пути добра без любви прямо ко злу по духовной ленте Мебиуса; а сама заплела другую такую же.

А почему? Сейчас скажу. Это не оттого, как я сначала сгоряча написал, что госпожа Н. Н. (и все господа и госпожи, которые каких только жгутов не плетут) не умеет логически мыслить. Я, пока это писал, успел передумать (и хочу, чтобы Вы признали и ей сказали: я не упертый и всегда готов посмотреть на вещи не своими глазами, потому что если смотреть на все только своими глазами, то какой смысл вообще имеют слова “смотреть на в с е ”? своими глазами никогда не увидишь всего, а только то, что увидишь с в о и м и глазами). И понял: она мыслит еще как последовательно.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза