Физрук-10: назад в СССР

— Ну допустим, — кивнул я. — Мне-то зачем ты это всю ночь рассказывал?.. Такое наплел, что я уже и не знаю, чему верить.

— А кто тебе открыл глаза?

— Твоя родная дочь.

— Понятно… — вздохнул лжеклассик. — Сначала отреклась от отцовского имени, потом предала самого отца.

— Это ваши семейные дела! — отмахнулся я. — Меня они не касаются. Сами разбирайтесь. Я жду ответа на свой вопрос.

— Да, я несколько преувеличил масштаб трагедии, постигший в конце шестидесятых один прибалтийский городок. Не скрою, дал волю фантазии… Кстати, если помнишь, я предупредил тебя, что не ко всему в моем рассказе следует относиться всерьез…

— Помню, но ты и до этого наплел достаточно…

— Я лишь хотел, чтобы ты проникся всей серьезностью ситуации.

— Да ситуация и впрямь серьезная. Запудрил мозги пацанам, в результате они и впрямь верят, что смогут однажды собраться и уйти в Новый Мир. А на самом деле — сбежать из дому. Как это сделали девчонки из девятнадцатой школы пять лет назад. Да-да, я докопался до истины. Мне рассказала об этом сама Таня Савватеева, которой сейчас восемнадцать лет. Она живет здесь, в Литейске, и работает на швейной фабрике. Так что нет никакого Интерната. Есть просто дети, обладающие необыкновенными способностями и богатым воображением. И когда придуманный мир не выдерживает столкновения с реальностью, детишки — что пацаны, что девчонки — могут совершать непредсказуемые поступки. И массовый побег — это еще не самое худшее. А если кто-нибудь из них покончит с собой? Что ты тогда скажешь?.. Не знаешь⁈ А я — знаю! И не то, что — скажу, а что — сделаю!

— Ты меня застрелишь или изжаришь мозги или вгонишь в депрессию, из которой только один путь — в петлю.

— По крайней мере — в этом мы нашли взаимопонимание.

— Не стану тебя уверять, что такая перспектива меня устраивает.

— Вот и думай, как теперь вытаскивать детишек из этого дерьма.

— Теперь я понимаю, к чему ты затеял весь этот разговор, — проговорил Третьяковский. — А то я уже успел подумать, что тобою движет личная обида…

— Не дождетесь… Ты не отвлекайся, говори по существу…

— Думаешь, это так просто?

— Сумел нагадить, сумей и убрать.

— Пытаешься вывести меня из равновесия нарочито хамским тоном, щенок? — с угрозой произнес Граф. — Думаешь, если ты каратист, то можешь меня запугать?

— Запугать — нет, а вот рыло начистить — вполне. Невзирая на твое ушу, — спокойно сказал я. — Давай обойдемся без взаимных угроз и оскорблений. Лучше подумаем, как нам быть. И для начала, расскажи мне ту версию событий, которая соответствует реальности.

Глава 16

— Это было в сорок девятом, когда меня арестовали во второй раз, — начал Третьяковский. — Откровенно говоря, было за что. Убежденный в своей неприкосновенности ветерана войны, я всюду совал свой нос. Мне были интересны разные разработки, не секретные, но на грани секретности. И вот однажды мне достался один документ. Как ты знаешь, я интересуюсь возможностями человеческого разума, считаю, что как животное человек почти не эволюционирует, но мозг его продолжает развиваться. Собственно, на основе этих размышлений я и написал позже свой «Процесс» и «Процесс-2». И вот документ, который я попросту спер со стола одного профессора, подтвердил мои размышления. Оказалось, что в СССР тоже активно занимаются этой темой.

И вот представь. Стою я на балконе, всматриваюсь в ночной пейзаж, а в послевоенной Москве было довольно темновато, в ту ночь столица и вовсе исчезла за завесой дождя. И редкие огоньки в дождящей мгле пробудили в моем воображении странное видение. Все тот же город, но над ним, выступая то ли из облака, то ли из тумана торчит некая башня. Похожая на телевышку, правда, тогда их еще не было и сравнение это пришло мне в голову позже. На верхушке этой башни торчали какие-то антенны. И я начал догадываться, для чего они предназначены. Нет, я не верил еще, что из затеи Переведенского, тогда еще просто профессора, что-нибудь выгорит. Да, у него была теория, как изменить человеческое общество к лучшему и какие-то начатки методики, но не могло быть элементарных технических возможностей. Во всяком случае, мне очень хотелось верить в это.

Нет, я понимал, что где-то в этом огромном городе кто-то уже работает и над соответствующей аппаратурой, хотя и представлял весьма туманно, как должна выглядеть такая аппаратура. И поразмыслив, я решил, что нечто похожее я однажды уже видел. Еще до войны биофизик Аполлон Рюмин, мой дружок, с которым мы вместе воевали в Гражданскую, разработал забавный приборчик, который заставлял подопытных крыс совершать странные, совсем не крысиные поступки. Я собственными глазами видел, как один такой грызун принес в зубах одуванчик и подарил его молоденькой помощнице Рюмина. Самое интересное, что прибор воздействовал на мозг крысы дистанционно. Команды отдавались с помощью радиопередатчика. Аполлон сумел подобрать соответствующие частоты, которые резонировали с мозговыми волнами крыс. К сожалению, во время Великой Отечественной дружок мой пал смертью храбрых. А в его лабораторию в Ленинграде угодила фугасная бомба.