Флаг над островом (сборник)

На улице теперь — никаких перевернутых урн; никаких застенчиво мародерствующих псов-отщепенцев. Улица, по которой мы ехали, как с чертежа архитектора Над опрятными новыми зданиями мотались кроны деревьев. Ветер был крепкий; неслись тучи, черные с серебром. Мы остановились на перекрестке.

— Супермаркет, — показал шофер.

— Супермаркет.

Чуть дальше беспокойство мое развеялось. Где я ожидал и боялся увидеть дом, был пустырь. Я вылез из машины и пошел посмотреть.

— Чего вы ищете? — опросил таксист.

— Свой дом.

— Вы точно помните, что здесь его оставили? Очень неосторожно с вашей стороны.

— Мой дом снесли. — Я прошел по бурьяну, посмотрел.

— Дома тут нет, — сказал шофер. — Чего вы ищете?

— Объяснения. Ну-ка, езжайте отсюда. — Я заплатил ему. Он не уехал. Он остался на месте и наблюдал за мной. Я быстро зашагал назад, к «Кокосовой роще», ветер трепал мне волосы, хлопал рубашкой, и мне казалось, что именно так, хотя не ночью и не под грозовым небом, а ясным днем, при свете солнца, я впервые пришел на эту улицу. Ужас от неба и деревьев, и что-то толкается в ноги.

2

Тогда мне казалось, что мы сами привезли тропики на этот остров. В былые дни город оканчивался не песчаными пляжами и кокосовыми пальмами, а гнилым болотом, мангровыми зарослями и грязью. Потом землю отвоевали у моря, и люди, собиравшие устриц среди мангров, исчезли. На осушенной земле мы развели тропики. Мы сколотили наши армейские бараки, подняли наш флаг, посадили наши кокосы и живые изгороди. Между деревянными громадами с окнами, забранными сеткой, мы разбросали миленькие хижины, крытые пальмовым листом.

Мы привезли на остров тропики. А островитянам, наверно, казалось, что мы привезли им Америку. Все работали на нас. Ты спрашивал человека, что он делает; он не говорил, что водит грузовик или плотничает; он просто отвечал, что работает у американцев. Каждое утро по городу проезжали грузовики и собирали рабочих; каждый вечер грузовики выезжали с базы, чтобы отвезти их домой.

Островитяне являлись в наш кусок тропиков. Мы обследовали их кусок. В те дни ничего не было организовано. Рекламные листовки не объясняли вам, где покупать, где веселиться. Разбираться надо было самому. В барах ты начинал разбираться быстро; удовольствия мало, когда тебя бьют или грабят.

Про заведение Генри я услышал от одного человека на базе. Он сказал, что Генри держит на заднем дворе коз и иногда по воскресеньям их режет. Он сказал, что Генри тот еще тип. Это почему-то не очень вдохновляло. Тем не менее как-то в четверг вечером я взял возле базы такси и решил поглядеть сам. Таксисты знают все — так они говорят.

— Вы знаете тут Генри? — спросил я шофера. — Он держит коз.

— Остров у нас маленький, начальник, но не такой маленький.

— Вы должны его знать. Он коз держит.

— Нет, начальник, вы со мной начистоту, и я с вами начистоту. Если вы до коз охотник…

Я предоставил выбор маршрута ему. Мы ехали по старому ветхому городку: деревянные домишки, каждый на своем участке; сплошной упадок среди ярчайшей растительности. В таком городе добровольно не станешь искать развлечений; он наводил на мысли лишь о пустых послеполуденных часах. Одинаковые, тихие улочки. Одинаковые, унылые и скучные дома; очень мало народу и занимаются очень маленькими делами.

Таксист водил меня по разным комнатам, душным, занавешенным и таким грязным, что пропадала всякая охота развлекаться. В одной комнате был даже грудной ребенок. «Не мой, не мой», — сказала девушка. К тому времени, когда мы выехали на улицу, где, по словам таксиста, я мог найти заведение Генри, мне это немного надоело и таксисту надоело.

Молодой воин в поисках развлечений. Пыл угас, и, по правде говоря, я немного смущался. Мне хотелось явиться к Генри в одиночку. Я расплатился с таксистом.

Видимо, я надеялся увидеть хотя бы какое-то подобие коммерческого заведения. Я искал надпись, вывеску. Ничего не увидел. Я прошел мимо домов с запертыми ставнями к бакалее с запертыми ставнями, да и тут единственным указанием была маленькая черная дощечка с самодельной надписью, что Ма Хо имеет разрешение торговать спиртными напитками. Я перешел на другую сторону. И тут нашел то, чего мне не хватало. На доме, завешенном вьюнами, была вывеска:

Начальный коммерческий колледж
Стенография и бухгалтерия
Директор X. Д. Черенбел

Там и сям волновались занавески. Мои прогулки взад-вперед по короткой улочке привлекли внимание. Но идти на попятный поздно. Я еще раз прошел мимо Начального коммерческого колледжа. На этот раз из окна высунулся мальчишка. Он был в галстуке и хихикал. Я спросил его:

— Эй, с твоей сестрой можно договориться?

Мальчишка разинул рот, заныл, убрался из окна. За вьюнами послышались смешки. Высокий мужчина распахнул дверь с цветными стеклами и вышел на веранду. Он был сумрачен. На нем были черные брюки, белая рубашка и черный галстук. И трость в руке! Он сказал с английским выговором:

— Уходите отсюда со своими непристойностями. Это школа. Мы ищем радости в духовном. — Он строго указал на вывеску.