Флаг вам в руки!

— Братишка?!. Гроссмалышка?!. Ты ли это, сосунок?!

Циклопы бросились друг другу в объятья. Люди отбежали подальше.

«Индийское кино, — Коля поморщился. — Хорошо, хоть не поют».

А циклопы, как по заказу, грянули песнь радости:

Айнеглаззены, вперед!

Глаз за глаз, рот за рот.

Опа, опа, потомки мы циклопа!

— Убирайтесь отсюда! — заорал Лавочкин. Радостные циклопы удалились, подгоняемые магией знамени.

Король Наменлоса растерянно разводил руками и сокрушенно стонал:

— Предатели! Неблагодарные свиньи! А жестокая сеча?!.

Кризис с циклопами миновал, однако народ продолжал нервно переговариваться и смотреть за спину прапорщика.

— Что дальше, рядовой? — зло спросил Палваныч.

— Командуй колдунам отход.

— Нашел дурака!

И тут Колины глаза расширились: за прапорщиком выросла фигура отвратительнейшего тролля.

Хельга показала пальцем на чудовище. Дубовых обернулся и замер, не двигаясь с места.

— Беги! — закричала Страхолюдлих.

— Х'чу хл'йту! Хтд'й! — выдавил из себя тролль.

— Чучело ты нерусское, в смысле, ненемецкое! — крикнул Палваныч. — Что сказал-то?

— Х'чу хл'йту! — повторил монстр, страдая от невозможности преодолеть языковой барьер. — У! У!

— Чего?

Тролль размахнулся дубьем и шарахнул по тому месту, где только что был прапорщик. Он бы его расплющил, но в последнюю секунду Коля пожелал, чтобы Дубовых переместился ближе к Всезнайгелям.

Те воспользовались случаем и схватили Палваныча за руки.

Промазавший монстр обиделся на нечестную игру. Ударив себя кулаком в грудь, заревел.

Рев тролля, как всегда, имел оглушительный успех: люди затыкали уши и валились наземь. К счастью, тролль ограничился коротким, секунд на пятнадцать, рыком. Основные действующие лица драмы остались на ногах. Прапорщику скрутило живот, Тилль упал на колено, а из носа Страхолюдлих потекла кровь. Конные занялись усмирением испуганных лошадей.

— Черт бы тебя побрал, солдат!!! Отставить спектакль! — заорал Палваныч, глядя на неторопливо приближающегося тролля и полагая, что это подручный рядового.

— Наконец-то он вызвал своего беса! — облегченно выдохнула Хельга.

— А-а-а-а!!! — завопил за спиной Лавочкина Аршкопф, размахивая дымящимися руками. — Товарищ прапорщик, я не могу его побрать! Он жжется, как святой!!!

— Тогда сгинь с этим косорылым чудищем куда-нибудь поглубже, ядрен кретин!

Нечистый растворился в воздухе, а мгновением позже исчез и тролль.

— Хельгуша, — Палваныч грустно и любовно глядел на подругу. — Месть придется отложить. Я не имею права рисковать личным составом в невыгодном положении.

— Хорошо, Пауль. Я разочарована, но не побеждена. Мы отходим.

Коля кивнул Иоганну и Тиллю. Те отпустили прапорщика.

Колдуны и ведьмы темного ордена сняли оцепление, стали кучковаться в стороне.

Парень освободил Хельгу.

— Я в вашем распоряжении, товарищ прапорщик.

Дубовых зашагал к солдату. Уверенность в себе постепенно восстанавливалась до обычного уровня. И возросла стократ, когда Палваныч почувствовал, что говорит с дезертиром-самовольщиком на родном, русском языке!

— Ты как меня сюда закинул, Энштейна обрубок?!

— Никуда я вас не кидал!

— Ага, побазарь у меня… Следующий вопрос. Где знамя и оружие?

— Автомат здесь, — Коля снял мешок, потряс и повесил на плечо. Затем расстегнул камзол, показывая красное полотнище. — Вот знамя.

— Отлично. Рядовой Скамеев, вы арестованы. Приказываю вернуть мне знамя.

— Сдаться, конечно, сдаюсь, товарищ прапорщик, но знамя вы не получите ни в коем случае, — извиняющимся тоном проговорил парень. — И я Лавочкин, елки-ковырялки .

— Ах ты, Хейердала кусок! — заорал прапорщик, шагая к парню. — Сдал знамя, живо!

Солдат обеими руками прижал полотно к телу. Он боялся представить, чего может наворотить Палваныч с таким мощным артефактом.

Дубовых вцепился в полковую реликвию, пытаясь стянуть ее с Колиного торса. Солдат и прапорщик топтались, сопя, их заплечные мешки болтались на лямках. Автомат в Колином мешке больно долбил по ногам то солдата, то его командира.

— Отцепись! — крикнул парень.

— Сам отцепись! Вертай нас взад, на Родину, радиотехник беглый!

— Это не я!

— Так я тебе и поверил! Знамя отдай! — крикнул прапорщик и тут же получил ногой в голень. — Уй, е! Да иди ты к чертовой бабушке!

— Сам иди! — в тон огрызнулся Коля. — Домой страшно хочется, но как вспомнишь, что там такие вот Болванычи…

В этот миг они узрели за спинами друг друга раскрывающиеся воронки наподобие уже виденной Палванычем в Красном уголке. А потом воронки захлопнулись, оставив наблюдателям яркую вспышку.

Рядовой Николай Лавочкин, он же Николас Могучий, и прапорщик Павел Иванович Дубовых, он же Пауль Йоханович, Повелитель Тьмы, исчезли.

Вопреки прогнозам Тилля Всезнайгеля, конец света не наступил. Шарик не лопнул.

— Что они говорили? — спросил Иоганн.

— Наверняка древними заклятиями пулялись, — предположил Тилль. — А язык смешной, правда?

Хельга Страхолюдлих смахнула слезы со щек и скомандовала ордену дрожащим голосом:

— По метлам!

Колдуны и ведьмы покинули теплую компанию.

На поле появился всадник. Он скакал во весь опор, крича: