Флаг вам в руки!

И тут женщина рухнула на ковер и принялась делать отжимания.

— Раз, два, три… Считай, Повелитель… Пять… Хотя… Я сама… Семь. Я сделаю ровно сто! Восемь, девять…

Страхолюдлих совершала физкультурный подвиг, а Палваныч морщился, словно от зубной боли: всплыли мутные воспоминания, которые он старался задвинуть подальше и никогда не доставать.

Прапорщик терзался догадками: «Либо та дурацкая ночь с костром да идиотами вокруг была правдой, либо я сам окончательно сбрендил… Нет, это вражины подлые мне мозги пудрят!»

— Черт возьми, так оно и есть, — пробормотал Палваныч.

Рядом с отжимающейся графиней возник Аршкопф. Отираясь подле прапорщика, черт набрался правильных слов:

— Прикажете взять гражданку, товарищ прапорщик?

— Да… — сказал себе Палваныч, все больше веря в версию о промывке мозгов. — Именно…

Затем открыл глаза.

Женщины на ковре уже не было.

Тишина.

Прапорщику стало немного жутко.

«Только что была… и нету…»

— Страхолюдлих, вылезай! — неуверенно позвал он, заглядывая под кровать. — Вернись! Где тебя черти носят?

Под кроватью никого не оказалось. Зато на ковре снова появилась графиня. Она стояла на коленях и лепетала:

— Мастер, ты приоткрыл мне край преисподней?! Оказал мне честь заглянуть в свое царство?! Спасибо!

Страхолюдлих стала бить поклоны, чуть ли не стуча лбом об пол.

Аршкопф предпочел остаться невидимым. Он недоумевал: «То „возьми", то „где ты ее носишь"… Или вот в тюрьме сидел, всякое людишкам позволял… Что-то Повелитель мягкотелость проявлять изволит».

Черт пришел в смятение от собственной крамольной мысли. Кто он такой, чтобы давать оценку хозяину? Значит, есть некий железный план, требующий жертв! Загнал же себя Повелитель в человеческое обличье…

Прапорщик растер виски, несколько раз открывая и закрывая глаза. Женщина не исчезала.

«Это временная потеря сознания, — твердил Палваныч. — Слабые харчи. Завязка тоже…»

— Стой, раз, два! — гаркнул он. — Отставить физкультуру! Смирно!

Бывшая графиня вскочила и замерла.

Дубовых вылез из постели, подошел к женщине, подтягивая на ходу семейные трусы, украшенные зайчиками и машинками.

— Слушай команду. Отставить обращение «повелитель». Называть только «товарищ прапорщик» или Пауль, когда потеплею сердцем. Ясно?

— Так точно, товарищ прапорщик, — ответствовала Страхолюдлих.

— То-то… Смотри у меня… Приказ номер два. Накормить обедом… Чего пялисся? Выполняй!

Графиня подхватила с пола халат и пулей полетела на кухню.

Слуга привел умывшегося и одевшегося Палваны-ча в трапезную. Стол был богат. Прапорщик усадил рядом хозяйку замка, налил себе и ей винца.

— Тебя как звать-то? — спросил он. — А то Страхолюдлих длинновато, ну, и ты вроде симпатичная.

— Хельга.

— Хельга?! — весело хрюкнул Дубовых. — Да ладно, это же рыба такая.

— Как будет угодно товарищу прапорщику, — она слабо улыбнулась.

Палваныч одобрительно похлопал графиню по спине, поднял бокал.

— Давай, Хельга, по хорошей традиции, выпьем за вашу армию!

— За армию! — выдохнула она.

Глаза хозяйки засверкали: как же не выпить за армию тьмы?

Она пригубила вино, поставила бокал.

— Эй! — прапорщик нахмурился. — У нас принято до дна. Особенно за армию.

Графиня быстро исправилась.

Дальше так и пошло. Пили, ели, говорили.

— Позволительно ли мне будет спросить? — Хельга осмелела после нескольких тостов.

— Валяй.

— Куда ты направляешь свои стопы?

— Непосредственно в столицу. Ищу беглого солдата. Здесь его называют Николасом Могучим.

— Да… Слухи о нем доходили. Победитель великанов. Значит, он от тебя бежал? Он твой солдат?

— Моего полка, да.

— Изменник?

— Не хотелось бы верить, — прапорщик вздохнул.

— Я тебе помогу! — воскликнула Хельга.

— Как?

— Пошлю слугу на разведку. Пусть узнает, где Николас и чем занят.

— Молодец! Выполняй!

Оставив гостя наедине со снедью, бывшая дворянка удалилась в одну из башен замка. Там, на золоченом насесте спал ворон.

— Просыпайся, Вран, — повелительно произнесла Страхолюдлих. — Лети в Стольноштадт. Разузнай все о Николасе Могучем. Торопись!

— Хор-р-рошо!

Ворон вспорхнул с насеста и сел на руку хозяйки. Та открыла окно. Птица вылетела вон, салютуя Хельге мощными взмахами черных крыльев. Женщина не стала закрывать окно, вернулась к гостю.

— Распоряжение отдано. Лазутчик объявится к завтрашнему утру.

— Отлично! — похвалил Палваныч. — Садись, выпьем.

Выпили.

— Товарищ прапорщик… — начала Страхолюдлих.

— Можно Пауль.

— Пауль… Вот я хочу… я смею поинтересоваться…

— Слушай, Хельга, — задушевно сказал Палваныч. — Я, конечно, понимаю: ты у нас графиня, пятое-десятое… Но будь ты проще! А то карикатура какая-то вместо разговора.

Дама собралась с силами и тихо предложила:

— Выпьем?

— Вот! Это уже по-нашему! — прапорщик разлил вино по бокалам. — Чем ты там хотела поинтересоваться?

Страхолюдлих, потомственная колдунья, с самого шабаша мучалась одним эзотерическим вопросом, который и задала:

— Зачем нужно отжиматься?

— Ну, это просто. В здоровом теле — здоровый что? Дух!

— О-о! — протянула Хельга.