Флаг

Я подходил к какому-то перекрёстку, когда увидел перед собой на углу две человеческие фигуры. Они как раз в ту минуту закуривали. Маленький огонёк зажигалки среди кромешной тьмы показался мне большим, как костёр. При его свете я хорошо рассмотрел этих двух. Я сразу понял, кто это такие. Это, несомненно, были два агента, совершающие свой тайный ночной обход. Они всегда ходят попарно. На перекрёстке они разделяются. Один идёт по одной улице, другой по другой. Таким образом они обходят квартал и снова встречаются на перекрёстке. Человек, попавшийся на их пути, никуда не может уйти от них, если бы даже он и повернул назад. Они обменялись несколькими словами и разошлись. Один свернул за угол, а другой пошёл прямо на меня. Я уже слышал стук его сапог и запах ворвани. Его силуэт по очереди закрывал выбеленные стволы акаций. Несомненно, он тоже видел меня. Встреча была неизбежна. Переходить на другую сторону улицы не стоило. Он всё равно остановил бы меня. А у меня не было никакого оружия. Ах, если бы у меня был хотя бы простой перочинный кож. Сейчас он подойдёт ко мне вплотную, осветит фонариком и потребует ночной пропуск.

Тогда я сделал единственное, что мог сделать. Не меняя шага и продолжая свистеть из «Графа Люксембурга», я круто повернул и подошёл к первым попавшимся воротам.

Я попытался открыть их, но они были заперты. Тогда я взялся за толстую проволоку звонка и несколько раз дёрнул за неё. Проволока зашуршала, завизжала, раскачивая где-то в глубине двора колокольчик, и через несколько мгновений колокольчик раскачался и зазвенел. Я никогда не забуду резкий, неровный звук этого медного валдайского колокольчика. В мёртвой тишине мёртвого города он показался мне громким, как набат. Я ещё раз нетерпеливо дёрнул за проволоку, и в эту минуту меня осветили фонариком.

— Документы, — негромко сказал простуженный голос по-русски, но с румынским акцентом.

Я не видел человека. Я видел только свет фонарика… Теперь у меня оставался только один выход. Я собрал все свои силы, развернулся и наугад ударил в темноту кулаком. К счастью, я не промахнулся. Я был так разъярён, что не почувствовал ни малейшей боли, хотя мой кулак изо всех сил ударился в его костлявую скулу. Я в темноте схватил его за плечи, нашёл его горло и, преодолевая боль раненой левой руки, обеими руками задушил его. Колокольчик в глубине двора ещё не перестал качаться и побрякивал. Я взял труп сзади подмышки и поволок к лестнице, которая вела с улицы в подвал, и столкнул его вниз. Надо было торопиться. Я опять нетерпеливо позвонил. На этот раз в глубине двора послышались тяжёлые шаркающие шаги. Я почувствовал что-то под ногами. Это была, по-видимому, «его» шапка. Я поднял шапку и швырнул вслед за ним в подвал. Это была такая же кубанка, как и у меня… В эту минуту ворота открылись. С тем же, не покидавшим меня ни на один миг чувством человека, для которого нет и не может быть никаких препятствий, я, громко свистя из «Графа Люксембурга», прошёл мимо дворника во двор. Впрочем, я не знаю, был ли это дворник или дворничиха. Я, не останавливаясь, как призрак, прошёл мимо какой-то маленькой, согбенной, что-то старчески бормочущей фигуры, закутанной в тулуп и позванивавшей связкой больших ключей. Я услышал за собой тягостный кашель и такой горестный, такой глубокий, скрипучий вздох, что у меня сердце перевернулось от жалости к этому не известному мне человеку, которого я даже не успел рассмотреть. Но мне почудилось, что всё горе растерзанного и лишённого души города выразилось в этом тягостном, скрипучем кашле и вздохе.

Совершенно не обдумывая своих поступков, я прошёл строевым шагом через весь двор, обогнув обледеневший фонтан с каменной пирамидой посредине и с чугунной цаплей на этой ноздреватой пирамиде. Корпус четырёхэтажного дома находился в глубине двора. При слабом, льющемся свете звёзд, со своими слепыми, чёрными окнами, он показался мне мёртвым, угрожающе страшным и вместе с тем почему- то до ужаса знакомым, хотя я мог бы поклясться, что никогда здесь не был.

Единственная наружная дверь вела в дом. Она была открыта. Она резко чернела. Я поднялся по трём обледеневшим ступеням и вошёл в лестничную клетку. Входя, я слышал, как дворник, гремя ключами, запирал ворота.

В лестничной клетке было совершенно темно. Я протянул руку в сторону и нащупал косяк какой- то двери. Я провёл рукой по рваной клеёнке и натолкнулся на почтовый ящик. Не отдавая себе отчёта в том, что делаю, я постучал кулаком в дверь. Я постучал не робко, но и не требовательно. Я постучал так, как стучат знакомые. И тотчас дверь открылась. Можно было подумать, что меня ждут.

— Прошу вас, — сказал женский голос из темноты. — Извините, у нас темно, опять нет тока. Пойдёмте. Не ударьтесь.

Она закрыла дверь на ключ и на цепочку, взяла меня за рукав и повела по тёмному коридору, сильно пахнущему дезинфекцией. В глубине слабо светилась полуоткрытая дверь.