Фламандская доска

– До чего еще вы додумались? – спросила она, не в силах сдержать любопытства. – Вы что – обнаружили там что-то еще, о чем не хотите говорить со мной?

Муньос не ответил.

Они зашли в магазин Сесара, чтобы в подробностях описать ему свое посещение дома Бельмонте. Антиквар ожидал их с беспокойством и, едва услышав звон колокольчика, поспешил навстречу, чтобы сообщить новость:

– Задержали Макса. Сегодня утром, в аэропорту. Полчаса назад звонили из полиции… Он в участке возле музея Прадо, Хулия. И хочет видеть тебя.

– Почему именно меня?

Сесар пожал плечами, словно желая сказать: я могу знать многое о голубом китайском фарфоре или о живописи девятнадцатого века, но психология альфонсов, да и преступников вообще, пока еще не стала одной из моих специальностей.

– А что с картиной? – спросил Муньос. – Вы не в курсе, ее не нашли?

– Сильно сомневаюсь. – Голубые глаза антиквара излучали беспокойство. – Думаю, именно в этом и заключается проблема.

Инспектор Фейхоо, похоже, не испытывал особого восторга от новой встречи с Хулией. Он принял ее в своем кабинете, под портретом короля и календарем Управления государственной безопасности. Было заметно, что настроение у него отвратительное. Не приглашая посетительницу сесть, он сразу перешел к делу.

– Это не совсем соответствует нашим правилам, – сухо заговорил он, – потому что речь идет о человеке, которого подозревают в двух убийствах… Но он настаивает: говорит, что не станет давать официальные показания, пока не повидается с вами. И его адвокат, – казалось, он вот-вот не удержится и выскажет вслух все, что думает о представителях этой профессии, – тоже согласен.

– Как его нашли?

– Это было нетрудно. Вчера вечером мы разослали его приметы повсюду, в том числе на контрольно-пропускные пункты на границах и в аэропорты. Сегодня утром он был опознан пограничниками в аэропорту Барахас, откуда собирался вылететь в Лиссабон по фальшивому паспорту. При задержании он не оказал сопротивления.

– Он сказал вам, где картина?

– Он не сказал абсолютно ничего. – Фейхоо поднял толстый указательный палец с квадратным ногтем. – Ну, разумеется, кроме того, что он невиновен. Такие заявления нам здесь частенько приходится выслушивать: это нечто вроде обязательной программы. Но когда я предъявил ему показания свидетелей – таксиста и консьержа, он сломался. И начал просить адвоката… Тогда же он потребовал и встречи с вами.

Сделав приглашающий жест в сторону двери, он вывел ее из кабинета и провел по коридору до другой двери, охраняемой полицейским в форме.

– Я буду здесь – на случай, если понадоблюсь. Он настаивал на том, чтобы встретиться с вами без свидетелей.

Дверь за спиной девушки заперли на ключ. Макс сидел на одном из двух стульев, привинченных к полу с обеих сторон стоявшего посередине комнаты деревянного стола. Окон в комнате не было, не было и другой мебели: только грязные стены, покрытые чем-то вроде больших матрацев. На Максе был мятый свитер, рубашка с расстегнутым воротом, волосы растрепаны, косичка расплетена, несколько длинных прядей свисали ему на глаза и уши. Руки, лежавшие на столе, были скованы наручниками.

– Здравствуй, Макс.

Он поднял голову и долгим взглядом посмотрел на Хулию. Под глазами у него были темные круга, он выглядел растерянным, утомленным, как после долгой и трудной работы, так и не принесшей желанного результата.

– Наконец-то хоть одно дружеское лицо, – произнес он с усталой иронией и кивнул в сторону второго стула.

Хулия предложила ему сигарету, которую он закурил с жадностью, приблизив лицо к протянутой ею зажигалке.

– Зачем ты хотел меня видеть, Макс?

Прежде чем ответить, он некоторое время смотрел на нее. Что-то он тяжеловато дышит, отметила про себя Хулия. Он больше не походил на молодого красавца-волка, скорее, на загнанного в свою нору кролика, слышащего приближение хоря. Может быть, полицейские били его, подумала про себя Хулия. Хотя синяков вроде не видно. Нет, теперь уже больше не бьют задержанных. Больше не бьют.

– Я хочу предупредить тебя, – сказал он.

– Предупредить меня?

Макс ответил не сразу. Он курил со скованными руками, держа сигарету перед лицом.

– Она была уже мертва, Хулия, – тихо проговорил он. – Это не я. Когда я вошел в твою квартиру, она была уже мертва.

– Как тебе удалось войти? Это она открыла тебе дверь?

– Я же сказал, она была мертва… во второй раз.

– Во второй раз? Значит был еще и первый?

Положив локти на стол, Макс стряхнул пепел с сигареты и подпер небритый подбородок большими пальцами обеих рук.

– Погоди… – Он почти выдохнул это слово; казалось, он смертельно устал. – Лучше я расскажу все с самого начала… – Он снова поднес к губам сигарету, затянулся и, прищурив глаза, выпустил струю дыма. – Ты знаешь, как Менчу обозлилась на Монтегрифо. Она металась по дому, как зверь в клетке, ругалась, угрожала… Кричала: «Он ограбил меня, он ограбил меня!» Я постарался успокоить ее, мы стали говорить более разумно. И мне пришла в голову одна идея.

– Какая идея?