Фламандская доска

– Ах да, Менчу. – Антиквар как будто с трудом соображал, о ком говорит Хулия. – Бедняга Менчу, она вмешалась в игру, которая была слишком сложна для нее… – Наконец он вроде бы вспомнил и нахмурился. – В определенном смысле это была блестящая импровизация – хотя, возможно, это звучит нескромно. Я позвонил тебе утром, довольно рано, чтобы узнать, чем все кончилось накануне. К телефону подошла Менчу, сказала, что тебя нет дома. Мне показалось, что ей не терпится положить трубку – теперь нам уже известно почему. Она ждала Макса, чтобы привести в исполнение этот нелепый план похищения картины. Я, естественно, этого не знал. Но, едва я положил трубку, моему мысленному взору предстал мой собственный ход: Менчу, картина, твой дом… полчаса спустя я уже звонил в твою дверь под видом блондинки в плаще.

Дойдя до этого момента, Сесар усмехнулся, словно приглашая Хулию найти юмористические стороны в его повествовании.

– Я всегда говорил тебе, принцесса, – продолжал он, подняв бровь, как будто рассказывал неудачный анекдот без особой надежды на успех, – что тебе следовало бы установить на двери угловой глазок: они очень полезны, когда требуется узнать, кто в нее звонит. Может быть, Менчу не открыла бы дверь блондинке в темных очках. Но она услышала голос Сесара, объясняющего, что он пришел со срочным поручением от тебя. Она не могла не открыть дверь, и она сделала это. – Он развел руки ладонями вверх, точно посмертно извиняя Менчу за ее ошибку. – Полагаю, в тот момент она подумала, что я могу испортить всю запланированную ею с Максом операцию, но ее тревога обратилась в удивление при виде незнакомой женщины, стоящей на пороге. Я успел заметить выражение ее глаз, удивленных и широко раскрытых, прежде чем нанес ей удар по трахее. Уверен, что она умерла, так и не поняв, кто ее убийца.. Я закрыл дверь и принялся было подготавливать все, что нужно, но вдруг услышал, как кто-то поворачивает ключ в замке. Этого я никак не ожидал.

– Это был Макс, – сказала Хулия, сама не зная зачем.

– Да. Это был тот смазливый альфонс, который явился во второй раз – я понял это позже, когда он рассказал тебе обо всем в полицейском участке, – чтобы унести картину и подготовить пожар в твоем доме. Весь план, повторяю, был просто смешон, но, с другой стороны, вполне в духе Менчу и этого кретина.

– А вдруг бы это я отпирала дверь? Ты подумал о такой возможности?

– Сознаюсь, что, услышав звук поворачиваемого ключа, я подумал, что это ты, а не Макс.

– И как ты собирался поступить? Тоже перебить мне трахею ударом кулака?

Антиквар снова взглянул на нее с горечью, как человек, которого незаслуженно обидели.

– Этот вопрос, – он поискал подходящее слово, – абсурден и жесток.

– Да что ты!

– Да, именно так. Не знаю точно, какой была бы моя реакция, потому что на какой-то миг меня охватило чувство обреченности, и у меня в голове билась только одна мысль: убежать, спрятаться… Я укрылся в ванной и даже старался не дышать, лихорадочно обдумывая, как бы выбраться оттуда. Но тебе в любом случае ничто не грозило. Партия закончилась бы досрочно, на полпути. Вот и все.

Хулия недоверчиво выпятила нижнюю губу. Слова так и жгли ей рот.

– Я не могу верить тебе, Сесар. Больше не могу.

– Тот факт, веришь ты мне или нет, дражайшая моя, ничего не меняет. – Он пожал плечами, как бы смиряясь со своей судьбой; казалось, разговор начинал утомлять его. – Сейчас уже все равно… Главное то, что это была не ты, а Макс. Из-за двери я слышал, как он бормочет. «Менчу, Менчу», охваченный ужасом, но закричать он так и не осмелился, негодяй. К этому моменту я уже обрел спокойствие. У меня в кармане лежал известный тебе стилет – тот, работы Челлини. Сунься Макс шарить по комнатам, он самым дурацким образом заполучил бы его себе в сердце: раз – и все. Если бы он открыл дверь ванной, то и пикнуть бы не успел. К счастью для него, а также и для меня, ему не хватило храбрости начать разнюхивать, и он предпочел удрать – так и скатился кубарем по лестнице. Мой герой.

Он остановился, чтобы вздохнуть, на сей раз безо всякой рисовки.

– Этому он и обязан тем, что еще жив, остолоп этакий, – прибавил Сесар, поднимаясь с кресла; казалось, он сожалеет о том, что Макс пребывает в столь добром здравии. Встав, Сесар взглянул на Хулию, затем на Муньоса, которые продолжали молча смотреть на него, сделал по комнате несколько шагов, заглушаемых мягким ковром. – Мне следовало бы поступить, как Макс: скорее унести ноги, поскольку неизвестно было, не появится ли с минуты на минуту полиция. Но мне помешало то, что можно было бы назвать вопросом моей чести художника, так что я оттащил Менчу в спальню и… Ну, в общем, ты знаешь: немного подправил декорации, потому что был уверен, что счет за все отправят Максу. На эти дела у меня ушло минут пять.

– Зачем тебе такое понадобилось проделывать, ну, с этой бутылкой? Это ведь не было необходимо. А просто отвратительно и ужасно.