Flamma

«В тот день я решил лгать и притворяться», — вспоминал архидьякон, — «но тогда все только начиналось, а сейчас… я стою на грани. И виною тому не угрызения совести, не приближение полиции к разгадке моей тайны, не собственные мои оплошности и теперь даже не „Отверженные“ (коих я считал едва ли ни главной угрозой), а всего лишь слухи».

Люциус вздохнул.

«Пожалуй, не стоило с этим затягивать», — подумал он; и, уронив белую жемчужину обратно в кошелек, с решительным видом сжал в кулаке черную: «Я должен встретиться с Бэкингемом».

***

Люциус решил начать поиски герцога Бэкингема с визита к миссис Барбаре Палмер, в обществе которой впервые с ним встретился, однако прежде чем отправиться в Сент-Джеймский дворец, где последнее время жила королевская фаворитка, архидьякону довелось пообщаться с другой женщиной — Жанной Обклэр.

Девушка пришла в Собор, как оказалось с тем, чтобы объясниться по поводу своего признания; и разговор она начала весьма показательно.

— Люциус, — назвала она по имени того, кто раньше именовался ею только святым отцом. — Две недели назад я созналась вам в чувствах, которые долгое время переполняли меня мучительным на душе грузом. И я не жалею, что, наконец, дала им выход, но… одному богу известно сколько раз я проклинала себя за слабость заставившую меня в тот день убежать.

Девушка на мгновение прервалась и глубоко вздохнула, чтобы справиться с волнением.

— Тогда я лишилась вашего ответа, — продолжила она, — и обрекла себя на муку едва ли не большую чем все те, что я испытывала ранее; но сегодня, — Жанна подняла взгляд смущенных глаз на архидьякона, — я хочу все исправить… и готова повторить свое признание, чтобы на сей раз…

Люциус остановил ее.

— Прежде чем сделать это подумайте… — начал он и тут же осекся: чудесные глаза девушки на какой-то миг заставили его вспомнить вчерашние грезы. Но как ни старался Люциус вернуться в те мечты, рядом с Жанной ему все время виделся Кристофер; и он продолжил: — …подумайте о том, что говорится обо мне в народе и…

Девушка протестующе замотала головой.

— Я потому и пришла, — быстро проговорила она, делая порывисто-легкое движение рукой, словно просящее Люциуса умолкнуть. — Все говорят будто вы пали.

Архидьякон посмотрел на радующуюся этому Жанну с недоумением, но уже в следующее мгновение понял: она имела в виду их самый первый разговор.

— Вы говорили… — начала, было, девушка, но Люциус снова прервал ее.

— Я помню то, что сказал тогда, мисс Обклэр, — жестко отрезал он; и, решившись, наконец, положить конец всем возможным здесь недоразумениям, добавил: — А так как ничего с тех пор, по сути, не изменилось, готов повторить нечто подобное вновь: священник я или падший — вы, связавшись со мной, погубите свою бессмертную душу.

Услышанное стало для Жанны ударом: она заметно растерялась. Но собрав всю свою веру, надежду и упорство девушка не сдалась и уже хотела что-то сказать безжалостно отвергавшему ее избраннику, когда раздавшийся совсем рядом певучий женский голос необычайно нежно спросил:

— В чем дело, Люциус?

— Маргарита… — ошарашено пробормотал тот, от изумления даже не пошевелившись, когда вышедшая откуда-то из тени рыжая девушка неожиданно взяла его под руку.

Но еще больше была поражена этим Жанна. Впрочем, даже не поражена, а возмущена… до дрожи.

— Бессмертие души!? — отчаянно вскричала она, переводя горящий болью взгляд с Люциуса на мило улыбавшуюся ей Маргариту и обратно. — Чушь! Коль уж душа умирает даже и при живом теле!

Сказав это, несчастная девушка резко развернулась к выходу, но Люциус, которому не давала покоя мысль о том, что всегда прежде появление Маргариты оказывалось предзнаменованием несчастья, попытался удержать Жанну.

— Но постойте, — говорил он, ухватив девушку за рукав ее платья, — послушайте моего совета: вместо того, чтобы постоянно смотреть на небо, оглядитесь однажды вокруг себя и, поверьте, вы обязательно увидите того, чьи чувства обещают вам истинное счастье.

Люциус искренне желал Жанне добра и своими словами хотел указать ей на тайно влюбленного в нее Кристофера; но он упустил из виду то, что советовал все это израненному отвергнутым чувством сердцу.

— Какое мне дело до того, кто любит меня, если это не тот, кого люблю я, — сбивчиво отвечала Жанна, вырываясь и бегом направляясь к выходу. Однако на полпути она остановилась и со злобой, возможной только у обманутых надеждой влюбленных, ткнув в сторону архидьякона острым пальчиком, сказала: — А вы… Вы не просто убийца!

Люциус вздрогнул, словно сказанное ему было проклятием или приговором; и в тот же миг Маргарита мягко тронула его за плечо.

— Оставь ее! Есть женщина, которой больше нужен ты, — в своей обычной манере проговорила она.

А архидьякон, раздраженно бросив…

— Надеюсь это миссис Палмер.

…вышел из Собора и, усевшись в экипаж, громко приказал кучеру:

— В Сент-Джеймский дворец!

***