Фланкер

— Дон Эстебан де Реаль дель Монте, явившись в прерии с преступными намерениями, вы подпали под приговор суда по закону Линча. Закон Линча есть закон Божий: око за око, зуб за зуб; он допускает только одно наказание — отплату. Вы приговорили несчастную девушку к погребению заживо и к голодной смерти. Вы также будете погребены заживо и умрете от голода! Но чтобы прекратить ваши мучения, когда вы будете не в силах долее выносить их — видите, мы милосерднее вас, — вы будете зарыты по грудь, а ваша левая рука останется свободной; возле вас положат пистолет, чтобы вы могли раздробить себе череп при чрезмерных страданиях… Я все сказал. Справедлив ли этот приговор? — добавил он, обращаясь к присутствующим.

— Да, — ответили они сдержанно и тихо, — око за око, зуб за зуб!

Дон Эстебан с ужасом выслушал слова охотника. Ужасная казнь, предназначенная ему, поразила его; хотя он ожидал смертной казни, но подобная не приходила ему в голову.

По знаку Верного Прицела два мексиканца принялись рыть яму. При этом зрелище волосы стали дыбом на голове осужденного, холодный пот выступил у него на висках.

Верный Прицел приблизился.

— Сейчас вы будете спущены в яму, — обратился он к нему. — Не хотите ли сделать каких распоряжений?

— Так вы действительно хотите меня так ужасно казнить? — спросил осужденный точно в помешательстве.

— Да, действительно.

— В таком случае вы — хищные звери!

— Мы ваши судьи.

— О! Дайте мне пожить, хотя бы еще один день!

— Вы приговорены.

— Да будьте вы прокляты, демоны в человеческом обличье! Разбойники! По какому праву вы меня убиваете?

— По праву человека, смеющего убить змею! В последний раз спрашиваю вас, желаете вы сделать какие-нибудь распоряжения?

Некоторое время дон Эстебан молчал, потом две тяжелые слезы медленно скатились по его бледным щекам.

— О! — воскликнул он вдруг. — Если бы брат мой был здесь, он спас бы меня!

И потом тихо прибавил:

— О! Дети мои! Любимые мои сыновья, что будет с вами, когда меня не станет?!

— Пора, — заметил охотник.

Дон Эстебан угрюмо взглянул на него.

— У меня два сына, — сказал он, говоря как во сне, — один я у них, один как есть, и я должен умереть! Послушайте, если вы еще не совсем хищный зверь, поклянитесь мне исполнить мою последнюю просьбу!

Охотник почувствовал себя невольно растроганным его скорбью.

— Клянусь вам, — сказал он.

Приговоренный, казалось, старался собраться с мыслями.

— Дайте мне бумагу и карандаш, — сказал он дрожащим голосом.

В руках Верного Прицела все еще был бумажник, поданный ему доном Мариано; он вырвал из него один лист и подал ему вместе с карандашом.

Дон Эстебан горько улыбнулся при виде своего бумажника; взяв поданный ему листок, он торопливо написал несколько строк, сложил бумагу и отдал ее охотнику.

В лице осужденного тотчас же произошла странная перемена: он мгновенно стал спокоен, взгляд его сделался кротким и почти молящим.

— Послушайте, — сказал он, — я полагаюсь на ваше слово; эта записка предназначена для моего брата, я поручаю ему своих детей, из-за них я умираю. Делать нечего! Если они будут счастливы, я могу считать, что достиг своей цели, это все, что мне надо. Брат мой добр, он не покинет несчастных сирот, которых я ему завещаю. Умоляю вас, передайте ему эту записку.

— Она будет в его руках через час, клянусь вам!

— Благодарю. Теперь, — добавил он, гордо подняв голову, — делайте со мной что хотите; я устроил судьбу моих детей, это все, чего я хотел.

Яма была уже готова. Два мексиканца схватили дона Эс-тебана, скрутили его ремнем, оставив свободной одну только левую руку, и, прежде чем он успел сделать какое-нибудь движение, спустили его в яму и засыпали до плеч землей, оставив поверх земли только голову и левую руку. Когда яма была сравнена с землей, один мексиканец подошел к нему и завязал ему рот.

Тогда Верный Прицел положил возле него заряженный пистолет и, сняв шляпу, сказал:

— Дон Эстебан де Реаль дель Монте, люди приговорили вас. Просите у Бога пощады, вам остается надежда только на Него.

Потом охотники и мексиканцы сели на коней, погасили факелы и скрылись в темноте, как легион черных привидений.

Осужденный остался один во мраке.

Вытянув шею, вытаращив глаза, навострив слух, он вглядывался в темноту и слушал.

Чего он ждал? На что надеялся? Он и сам бы не мог ответить на это, но так уж создан человек.

Наконец стих последний шум удалявшихся людей. Дон Эстебан схватил лежавший рядом с ним пистолет и приложил к виску холодное дуло, в последний раз прошептав имена своих детей…

ГЛАВА XXI. Вольная Пуля

Вольная Пуля, как мы уже сказали, с помощью двоих слуг увел прочь дона Мариано, находившегося в полубесчувственном состоянии, желая отправить его в лагерь мексиканцев, чтобы избавить тем самым от вида жестокой казни его брата. Движение и ночной воздух быстро возвратили дворянина к жизни. Открыв глаза, он прежде всего спросил о брате. Никто ему не ответил, а напротив, его повезли еще быстрее.

— Остановитесь! — крикнул тогда дон Мариано, вскочив и удержав за узду коня своего проводника. — Остановитесь, я так хочу!