Фледлунд

Небо начало светлеть, а часы на руке доктора показывали почти четыре утра. Сам Рудяк постепенно проваливался вглубь дивана и начинал засыпать. В саду запели первые птицы, и они не знали никакой расширенной реальности. Это были только людские галлюцинации.

19. Открытая дверь

Одна из вещей, которую принимаешь с возрастом, – неотвратимость одиночества. Пугавшая с детства мысль с годами обтесалась, как камешек, и вдруг перестала ранить. Люди – фрагменты. Мы разорванные части, и нам не нужно снова становиться целым. Каждый будет улетать в свою бесконечность.

Я научилась находить успокоение в этой философии разрозненных частиц. Она помогала мне тянуться по жизни, когда все во мне хотело умереть. В какой-то момент в ней появилась надежда, что в моем изломанном пути есть смысл. Что однажды я смогу идти по нему, не нуждаясь.

Ни в матери и ее внимании.

Ни в Магде и ее одобрении.

Ни в ком-либо, кто однажды услужливо решит стать моей точкой опоры.

Я хотела бы жить, не ощущая дыр.

Я хотела бы быть целой сама по себе.

Я хотела бы, чтобы Эрик увидел меня.

Я все еще здесь.

Как и Ребекка.

* * *

Они с Эриком всегда погружались в дорогу как в ритуал. Он сосредоточивался на вождении, Ханна оставалась предоставленной самой себе. Дороги стали парадоксальным моментом их единства и одновременно разрозненности. Ханна и Эрик умели молчать в унисон, обживать вместе тишину, но каждый уходил в свой собственный мир. За окном пролетало само время.

Одни дороги были совсем короткие – между их домами, до магазинов или кафе. Они едва их замечали. Другие разъединяли их надолго. Так было в их поездку в Гамбург и обратно, от ее дома до «ФЕМА», а сейчас он вез ее во второй особняк Фергюсонов, где-то у Эльбы. Ханна уже привыкла к его вождению и даже могла читать или работать в поездке. Но в эти моменты все сужалось вновь до нее, и чудилось, что Эрик мысленно не с ней. Их союз – ее помешательство.

«Эти дороги вывозят что-то из нас…» – думала она, моля неизвестно кого, чтобы поездка наконец закончилась.

– Эрик? – звала она его в эти моменты отчуждения от реальности.

Он чуть оборачивался к ней, и от сердца отлегало.

– Я здесь, – говорил он.

Как будто знал, что у нее в голове. Ханна постоянно боялась его потерять, и почему-то казалось, что это может произойти в любую минуту.

– Что ты там писала? – полюбопытствовал он.

Она повертела в руках очередной блокнот.

– Просто. Иногда нужно выпустить мысли из головы.

– Я могу почитать?

– Не стоит. Это стыдно показывать. Тем более тебе.

Он нахмурился и промолчал. Кажется, наличие у нее секретов его задевало. Ханна уставилась в окно, ощущая новый приступ беспричинной тревоги. Может, следовало вернуть сеансы с Магдой. Старые проблемы ушли, но на их место пришли новые. Иногда казалось, что она вообще собой не владеет, и не могла понять, в своем ли она теле или нет.

– Поговори со мной, – попросила она. – Ты всегда молчишь в дороге.

Он издал тихий смешок и поинтересовался: