Фледлунд

Вблизи дом оказался практически заброшенным. По поверхности стен разбегались многочисленные трещины, а белая краска стала грязно-серой. Эрик скрылся внутри, Ханна же побрела к беседке. За ней виднелся пруд с мутной зеленоватой водой, на поверхности которой плескались маленькие утки.

Ноги были как ватные. Ей хотелось спать, но она отчаянно этому сопротивлялась. Сонливость находила волнами. Тогда в машине, сейчас… Когда следующий виток? Как ей сохранить ясность мыслей? Восторг быстро сошел, а сообщение Кирана медленно расшевеливало неясную тревогу.

«Что-то не так. Что-то не так», – билось в висках.

Она зачерпнула в ладонь мутную воду и брызнула себе на лицо. Еще раз. Чуть полегчало, но в голове вдруг стали оформляться страшные догадки.

«Мне не показалось, он что-то мне подмешал в тот раз и сейчас… Зачем, зачем, черт возьми… Ему ни к чему не нужно меня принуждать… Я и так все ради него сделаю…»

Ханна села на скамью в беседке, стуча зубами. Эрик вернулся через двадцать минут.

– Что с тобой? – спросил он, заметив, что она белее мела.

– Мне очень холодно.

– Вероятно, давление упало. Пей больше воды. – Он вытащил из коробки с едой ту самую бутылку, и Ханна резко помотала головой. – Ханна… Это не шутки.

– Я не хочу пить.

Эрик чуть помедлил, затем отставил воду и сказал:

– Ладно, тогда принесу тебе плед из машины.

На какое-то время она потеряла связь с реальностью, а когда пришла в себя, то обнаружила, что Эрик ее уже укрыл. Он сидел напротив нее и читал ее блокнот. Ее будто ударило током, и даже тошнота отступила.

– Ты не спросил моего разрешения, – сказала она еле слышным голосом.

Эрик отреагировал не сразу. Медленно он поднял на нее глаза, при этом выглядел не на шутку рассерженным.

– Меня задевает то, что я читаю, – ответил он, будто не заметив ее упрека.

– Тебя? Как это касается тебя? – воскликнула Ханна, ощущая беспомощность.

– Ты считаешь, что я ищу в тебе Ребекку. – Его губы искривились в горестной улыбке. – После всего, что между нами было, ты думаешь… я тебя не вижу?

Во всем этом было что-то неправильное. В некоторые уголки души нет входа даже самым близким. Эрик самовольно ступил на территорию, которую Ханна прятала от всего мира. Она изо всех сил стремилась быть как Ребекка, но внутри что-то запоздало говорило, что она выбрала не тот путь. Из союзницы Ребекка начала превращаться в ее соперницу. Даже после смерти у нее была власть над ним. И как же не хотелось начинать разговор о ней снова, но уже не было выбора.

– Я знаю, как ты по ней скучаешь, – отрывисто ответила она. – Вижу это в каждом твоем взгляде. Ты сам сказал, что не можешь пока отделить свои чувства, и я не прошу тебя об этом. Но у меня есть мысли. Мои мысли. Ты не должен был это читать.

– То есть вместо разговора о своих опасениях ты втихаря кропаешь сюда свои претензии, – констатировал он. – Как я могу себя после этого чувствовать?

– У меня должно остаться что-то свое! – вдруг выкрикнула Ханна.

Туман в голове все спутал, и она понимала только, что сопротивляется чему-то страшному и неотвратимому. Предчувствие зависло в этом доме, пасмурном небе и самом Эрике. Почему-то ужасно захотелось, чтобы Киран приехал скорее, и тогда эта странная безлюдная вселенная развалится.

Эрик отложил блокнот, буравя ее незнакомым, холодным взглядом. Затем выдохнул.

– Хорошо, желаешь строить стены – пожалуйста. Обвини меня еще в том, что сама пытаешься быть на нее похожей.

От этих слов подступили слезы. Нельзя было найти более несправедливого упрека. Никогда она не думала, что он может быть таким жестоким. Хотелось немедленно за все оправдаться и просить его думать о ней лучше, но слова не шли. Некоторое время она смотрела на него со смесью ярости и непонятной мольбы и в итоге смогла выдавить только одно:

– Мне нужно в уборную.

В ответ – гнетущая тишина. Неверным шагом Ханна двинулась в дом. Одеяло по какой-то причине волочила за собой. Долгожданный пикник грозил стать концом всего. Эрик обвинял ее в скрытности, но за его словами чувствовалась злость за что-то другое. Но за что именно? Ее подражание Ребекке, которое было ради него? Или же, наоборот, за то, что какая-то ее часть так и не стирается и ищет выхода в письмах самой себе? И ей так и не хватило мужества спросить его, зачем он ее чем-то опаивает…

В доме было довольно светло и без излишеств. Сквозняк уже частично развеял неприятный запах, но все равно хотелось зажать нос. Ханна юркнула в уборную и заперлась. Как ни странно, в ней пахло лучше, хотя он говорил про трубы. Дрожащими руками она достала телефон и набрала Кирана.

– Ханна! – раздалось через пару гудков. – Вы уже там?

В коридоре раздались шаги. Ханна судорожно включила воду, чтобы заглушить свой голос.

– Да. Мне нужна твоя помощь. Эрик ведет себя странно. Я очень слаба, у меня двоится в глазах, и… я не знаю, где мы.

– Я знаю где. Буду где-то через полчаса. Главное, ничего не пей. Он поит тебя Морфеем, – сказал Киран.

– Что?