Фледлунд

– Как это ему сейчас поможет? – не выдержала Ханна. – Ты хочешь устроить ему страшный суд в такой момент?

В ответ он промолчал и перевел дыхание. Ханна же раздумывала, как найти подход к Лекану, потому что оставлять его в таком состоянии было нельзя. Если он не хочет слушать ее, то надо хотя бы попросить кого-то из его друзей… У нее был где-то записан телефон одного из его сокурсников. Как же его звали…

Эрик стоял к ней спиной, наливая воду в стакан. Его рука на мгновение замерла над ним, затем он протянул его Ханне.

– Тебе надо успокоиться.

Она приняла его, но так и не притронулась.

В голове что-то глухо ворочалось. Салих? Или Селим? Как же его звали… Ей показалось, что у нее в памяти дыра и не знает она никакого сокурсника. Это короткое замыкание. Глитч.

– Выпей, пожалуйста, – четко разделяя слова, произнес Эрик.

Он возвышался над ней, выжидающе глядя на стакан в ее руке.

– Что ты туда добавил? – вдруг спросила Ханна.

– Ничего, – недоуменно ответил он. – Это вода из-под крана.

– Я видела, как ты что-то капнул… – настаивала она.

Эрик молча показал ей свои ладони и вывернул карманы и, кажется, начал на нее всерьез злиться. Чтобы не усугублять, Ханна залпом опрокинула стакан и вернула ему.

Ситуация с Леканом словно лишила ее земли под ногами. Но с каждой минутой собственные переживания становились все менее реальными. И надо было ей, вообще, в это ввязываться? Кто такой этот Лекан? Она что, за всех соседей так будет переживать? Тот сам натворил дел, а теперь на всех злится.

Глаза Ханны начали слипаться, и она перешла на кровать.

– Ты из-за приема своих таблеток вечно не высыпаешься, – проворчал Эрик, накрывая ее одеялом.

«Главное, что он здесь…» – подумала она, проваливаясь в сон.

* * *

Они сидели бок о бок, едва касаясь друг друга локтями. Оба, не сговариваясь, оделись, как на похороны. Эрик выглядел немного по-другому, носил короткую стрижку и зачесывал пряди назад.

Ребекка была напряжена. Ханна ощущала ее тело как свое. Каждая мышца налилась свинцом, ее словно скручивало изнутри. Она чего-то от него хотела. Изнутри рвалась просьба – тяжелая, постыдная, но никто кроме Эрика не согласился бы ее выполнить.

– Когда Рената приедет? – сухо спросил он.

– Послезавтра… – приглушенно ответила она.

Небо словно свернулось в спираль прямо над ними. Что-то надвигалось. Ребекка с Эриком одинаково сгорбились на низком заборе, покручивая в руках бутылки с лимонадом, к которым едва притронулись. Нечто невыразимое витало между ними и не требовало слов. Они знали мысли друг Друга.

– Ты уверена? – отчетливо произнес Эрик.

– Да. Нет другого способа. Сам знаешь, на что она способна. И ты ей вообще не нравишься. Не жди от нее благословения наших отношений, – сообщила Ребекка, невидяще глядя в одну точку.

– Будто оно мне нужно, – презрительно отозвался он.

– У нас нет выбора, – с нажимом произнесла она.

Эрик молчит, но в глазах застыло несогласие. Ребекка не отрывает от него тяжелого взгляда, и диалог продолжается молча. Вдруг из кустов выныривает Дагмар с косой ухмылкой поперек лица и направленным на них смартфоном. Растерянные лица, треск фотокамеры.

– Ну вы и кислые! – заявляет девушка.

По лицу Эрика запоздало расползается улыбка, Ребекка вторит, но в их глазах растворяется жизнь. Сон обрывается. Это произошло когда-то и стало началом чего-то страшного…

* * *

Киран не хотел жить у Фергюсонов, но другого места пока не было. Ему нужно было восстановиться. Эрик проколол ему на всякий случай антибиотики, но плечо заживало медленно. А в городе его разыскивали. Даже создали какой-то топорный портрет. Наверняка Отто Граммель постарался.

– Вот когда Граммель катит в полицию, те в лепешку расшибаются, – не преминул съязвить на этот счет Эрик.

Бартош лежал в реанимации. Он получил какое-то осложнение после нападения. Почему-то казалось, что, как только он придет в себя, они вернутся в лавку и наладят режим. Он бы помог старику найти хорошего помощника, который заботился бы о нем, когда Киран уедет. Но с каждым днем это ожидание все больше напоминало самообман.

Из хорошего был только его паспорт. Датский вид на жительство действовал до июля, и Киран находился в Европе более чем легально. И может, стоило бы все бросить и уехать, но пока Бартош не придет в себя, он не мог.

Пришлось несколько дней торчать в особняке, и Киран наконец перевидал всех домашних.

Немногословного сухопарого отца, который пожал ему руку за помощь в спасении Дагмар и сказал, что он может оставаться у них сколько захочет. Изящную мать Эрика – даму непонятного возраста с пристрастием к кипенно-белому в одежде. Родители Эрика долгое время оставались загадкой. На деле они оказались абсолютно чужими друг другу людьми, взаимодействующими на основе каких-то негласных обязательств. Дагмар первое время вообще не выходила из комнаты, но потом стала вызывать Кирана на прогулки по саду. Дальше дома она выходить боялась.