Флейшман в беде

Конечно, на работе будет странновато. Но его отношения с Джоани будут совсем не такими, как все его прежние отношения. Он берет в партнеры равную себе женщину – она лишь немного отстает от него по времени. Не подчиненную, не медсестру, не ассистентку, заказывающую для него столики в ресторане. Нет, равную. В сущности, он сделает только то, что уже сделала Рэйчел: найдет кого-то на своем уровне, кто его ценит и не собирается переделывать. У них с Рэйчел ничего не вышло. У них ничего не выходило задолго до того, как она ушла. Когда-то они друг другу подходили, но потом перестали подходить. А теперь они взрослые, полностью сформировавшиеся личности, а значит – знают, чего хотят и в чем нуждаются. Ему нужна женщина, способная оценить то, что он делает – всю невероятность и возвышенность его дел. Джоани. Джоани! Джоани.

Ну почему у его кабинета стены стеклянные? Из-за этого нельзя подойти к ней, взять в ладони ее лицо и сказать: «Это тебя я искал столько лет».

Вместо этого он, сохраняя дистанцию, произнес:

– Джоани. Ты тогда правильно сказала, что у меня трудный период. Я знаю, что и тебе в последнее время было нелегко. Но, может быть, нам нельзя больше терять ни дня… что я хочу сказать… ты была права… я и сам не догадывался, до чего по тебе скучал…

Он наконец замолчал, потому что услышал собственные слова, и они его одновременно тронули и испугали. Да, подумал он. Это очень правильно.

Она разглядывала его примерно секунду.

– Э-э-э… нет, спасибо. – Она встала. – Но спасибо за приглашение. – Она отступила на шаг. – Я пойду проверю, как там больной, которого нас зовут консультировать, хорошо? – Она не стала дожидаться ответа.

Черт.

Он взглянул сквозь стеклянную стену кабинета и увидел, что Гильда на него пялится. Он не собирался идти на вечеринку в честь Аарона Шварца. Просто нелепо ожидать от него такого. Ему нужно отвести детей домой. Раз его наказывают за то, что он отец, он и будет отцом.

Он вошел в комнату для совещаний:

– Собирайте манатки. Мы идем домой.

– Праздновать? – спросил Солли.

– Празднование отменяется. Мы просто пойдем поедим спагетти.

– Тоби, привет, – сказал Марко на следующий день.

– Привет, – ответил Тоби.

– Ты уже видел нового начальника?

– Я с ним уже давно знаком.

– Кажется, неплохой мужик. Но не знаю, зачем им понадобилось приводить человека со стороны.

Тоби чуть не воспринял это как комплимент, но тут понял, что Марко имеет в виду себя. Ему, скорее всего, не сделали такого втыка, как Тоби, но он тоже не годился для повышения. Он был холоднее скальпеля и сексуально харассил своих клинических ординаторов, как никто другой.

Тоби пошел в палату Карен Купер. Его клинические ординаторы были уже там. Он смотрел на пациентку, чтобы не смотреть на Джоани, а точнее – не проверять, смотрит ли она на него. Он не знал, что делать: то ли извиниться перед ней, то ли просто ждать вызова в отдел кадров. Дэвид Купер держал Карен за руку, вглядываясь в ее безжизненное лицо. Ему больше не суждено увидеть, как его жена открывает глаза. Тоби смотрел на него, не в силах примирить в голове отдельные куски информации. Говнюк ли этот человек? Или он любит свою жену? Не было ли у него интрижки с подругой жены, которая помогла разрушить их брак? Может, в каждом из нас уживается куча разных людей?

Он вывел Дэвида за дверь палаты. Нехорошо обсуждать неминуемую смерть пациента в присутствии самого пациента, даже если он без сознания. Почему-то кажется, что это грубо.

– Так иногда случается, – сказал Тоби.