Флер Д’Оранж: Сердце Замка

Я знала, что единственное место, способное теперь понять меня – это каньон. Единственное место, обрекающее меня заново родиться свежей, воскрешающей к жизни силой. Я могла бояться черноты потому, что сама была чернотой. Уходя в непробиваемую страшную мглу грязи и боли, ставшую необычайно притягательной и оттого немного тоскливой. Маленький владелец «форда» не мог этого знать. И было хорошо, что на лицах людей так редко отражаются тревожащие их черные тени. Он не мог знать о том, что я рвалась к каньону, как к последнему пределу окружающей меня темноты. К пустоте, способной воскресить мои душу и нервы. Я добивалась незыблемого права – выплеснуть из души заполнившую ее тьму, не причиняя никому боли и страха. Каньон был последним местом, способным меня спасти. Я и сама не понимала того, почему придаю ему такое значение. Я не хотела жить потому, что до безумия любила жизнь. Каньон существовал в моей душе как отверстие, выпускающее наружу темные силы, направляя их в определенное русло, разрушая все на собственном трагичном пути, калеча любые, прикоснувшиеся к этому истины. Каньон представлялся мне огромной чашей, способной впитывать в себя темные силы. И, подпитываясь капля за каплей, сохранить то, что могла дать концентрация всей этой черноты – жизнь, неведомую, неповторимую, а, главное, новую жизнь.

Кто же этот человек? Лампы закрывали его лицо. Но почему-то мне хотелось подойти к нему совсем близко. Идти, не понимая, что происходит, до конца. Каждое его движение было словно тень над землей. И, подчиняясь этой тени, я падала в какую-то пропасть, в которой никогда не находят ответов. На самом деле (я вспоминала это потом много раз), он сам первый подошел ко мне, хотя мне казалось, что это я шла к нему. Увидев меня в одиночестве возле стойки бара, он подошел сам.

В тот вечер единственным, что разговаривало со мной, было мое состояние холодного бешенства, сжиравшее мозг. Бешенство, словно замкнутое, крепко спаянное кольцо, из которого я не могла найти выхода. Я попала в западню. Я пыталась бороться с этой западней и мозг лихорадочно рвал свои клетки, чтобы найти выход. Выход в захолустье, где нет ни людей, ни машин! Выход в проклятом поселке, забытом Богом! Выход в глазах осуждающих меня людей, моим безумием лишь маскирующих собственную предательскую трусость! Я металась по бару захолустной дыры, металась, как раненый зверь в клетке. Алкоголь наполнял бессмысленным огнем все происходящее вокруг и все это было так нелепо и глупо.

Автостоянка перед турбазой представляла собой прямоугольник, словно слепленный из каких-то неровных линий. Волнистые, разорванные, эти линии (границы стоянки) местами поросли обильной травой. Когда мы только подъехали, я сразу поняла, что это дыра, причем явно не процветающая дыра вообще без клиентов. Деревянное здание выглядело перекошенным, а сама стоянка выглядела так, будто последний автомобиль останавливался на ней лет двадцать назад. На угловой вывеске бара не горело несколько букв. Название бара «Охотничий приют» читалось как «о…т. и…чий…р..ю..т», а лицо женщины за стойкой (как выяснилось впоследствии, она же являлась хозяйкой сего заведения) выглядело так, что сразу же хотелось предложить ей выпить. В общем, полная иллюстрация народной пословицы «я встретил вас, и стал заикой». Духи этой мадам заменял крепкий запах деревенского самогона (настолько крепкий, что казалось она даже обливается им). Дыра, одним словом! Дыра, способная вызвать только одно – злость. Я поняла, что все это было сделано специально для меня назло, в насмешку и не вызывало сомнений – кто это сделал. Тот, кто пытался убить двух зайцев одним выстрелом: сократить расходы и насолить мне, то есть, директор моей съемочной группы. К нему я и развернулась в ярости, как только мы вошли в холл дыры (вдобавок ко всему, в темноватом холле невыносимо воняло жареным луком).

– Ты это специально сделал, так?

– Да, – последовал наглый ответ, – я специально выбрал самую худшую турбазу из всех! Надеюсь, что ты тут не задержишься и поскорее уедешь!

– Можешь на это не рассчитывать! Я не уеду, даже если мне придется спать на голой земле!

– Посмотрим! Знаешь, это заведение на грани закрытия: хозяйка сильно спилась, а турбаза и бар почти разорены. К тому же, здесь почти нет удобств и никогда не было ремонта! Канализация забита, трубы проржавели и вышли из строя, стены покосившиеся, а крыша течет. Можешь не сомневаться, здесь действительно отвратительно!

– Что ж, вот тебе и придется здесь мучаться первому, потому, что я никуда не уеду. А что касается меня, то я могу вынести и худшее! Мне приходилось в жизни видеть условия намного хуже, так что я переживу.