Флэшмен на острие удара

По моему, это было весьма здравое суждение, но Якуб продолжил, с довольным видом перейдя к другой возможности.

– Также не можем мы рассчитывать на то, чтобы доставить даже самую легкую из имеющихся у нас жалких пушек на позицию, с которой можно достать до кораблей. Что же остается? – Он торжествующе улыбнулся и извлек спрятанный на груди свиток, исписанный по-русски. Выглядела эта бумага как список.

– Не говорил ли я, что у нас нет недостатка в шпионах? Вот перечень припасов и снаряжения, уже выгруженного на берег и сложенного под навесами. Моя заботливая Шелк, – он поклонился в ее направлении, – перевела его и обнаружила очень интересный пункт. Вот он – слушай, и благословляй имя своего собственного народа, от которого и прибыл этот дар, – пункт этот гласит: «Двадцать установок английских ракетных снарядов; двести ящиков с припасами к ним».

Он замолчал, глядя на меня горящими глазами, и я понял, что все они чего-то ждут от Флэши.

– Ракеты Конгрива? – говорю я. – Ну, это…

– Какова дальность стрельбы этими ракетами? – спрашивает Якуб-бек.

– Ну, мили две примерно, – кое-какие знания о системе Конгрива я вынес в свое время из Вулвича. – На такой дистанции о точности не стоит, конечно, даже мечтать; если хотите попасть, то полмили, ну три четверти – самое большее, однако…

– Корабли будут находиться не далее чем в полумиле от берега, – спокойно заявляет он. – А ракеты эти, насколько мне приходилось слышать, жутко горючие штуки – как греческий огонь! Если одна такая попадет в надстройки парохода или в деревянный корпус «Михаила» и…

– Мы увидим самый великолепный взрыв по эту строну от владений шайтана, – взвизгнул Кутебар, стукнув по столу.

– И тогда русская армия останется без пороха, с пушками, которые будут не иначе как бесполезным хламом, с солдатами, вооруженными в лучшем случае для однодневной охоты! – говорит Якуб. – Это будет войско bahla dar[156].

Делайте со мной что хотите, но я не мог понять, в чем причина их воодушевления.

– Простите, – говорю я. – Но ведь ракеты-то эти у русских, не у вас. А если вы собираетесь украсть несколько – мне жаль, Якуб, но вы попали в молоко. Представляете, сколько весит одна ракета Конгрива, без пусковой установки? Тридцать два фунта. А станок имеет в длину пятнадцать фунтов, а для стрельбы нужны еще направляющие – массивные стальные полутрубы, весящие бог знает сколько. О, я не сомневаюсь, у нашего друга Кутебара найдется в отряде немало первосортных воров, но даже им не под силу утащить такую гору оборудования из под самого носа у русских, да еще остаться незамеченными. Проклятье, да тут нужен целый обоз из мулов. А если даже каким-то чудом вам удастся раздобыть станки и ракеты, где вы найдете позицию для стрельбы, не слишком удаленную от цели? Если на то пошло, с двух миль – это максимальная дальность, при сорока пяти градусах возвышения– вы можете палить всю ночь и не добиться ни единого попадания!

Я резко смолк. Мне казалось, что лица у них должны помрачнеть, но Якуб ухмылялся все шире, Кутебар деловито кивал, даже Сагиб-хан улыбался.

– Так что же тут смешного? – спрашиваю я. – Это не пройдет, разве не видите?

– А у нас нет нужды заниматься этим, – заявляет Якуб, довольный как носорог. – Скажи-ка: эти штуки ведь как большой фейерверк, не так ли? Сколько времени потребуется неподготовленным людям – безруким лентяям вроде старика Кутебара, например, – чтобы изготовить и выпустить одну такую?

– Установить направляющие – о, для артиллеристов это пара минут. Для вас минут десять, допустим. Навести на цель, поджечь фитиль – и вперед. Но проклятье, вам-то это зачем?

– Ялла! – восклицает Якуб, радостно хлопая в ладоши. – Тебя стоит называть сапед-па – «белая нога» – человек, приносящий удачу и хорошие вести, ибо то, что ты сказал нам сейчас, есть самая добрая новость за это лето. – Он потянулся и шлепнул меня по колену. – Не бойся, у нас нет намерения воровать ракеты – хотя такой была первая моя мысль. Но, как ты и сказал, это невозможно – это и мы сообразили. Но моя Шелк, чей ум похож на загадки народа ее отца, сложные и простые одновременно, нашла выход. Расскажи ему, Кутебар.

– Мы не сумеем побить русских, даже если бросим на лагерь и форт Раим все наши силы: от пяти до шести тысяч конных, – говорит старый бандит. – Нас отбросят с большими потерями. Зато, – он воздел кривой, словно орлиный коготь, палец прямо к моему носу, – мы можем атаковать их лагерь в том самом месте, где хранятся эти чужеземные ра-кеты – а это рядом с пирсом, в маленьком го-доне[157]. Так сообщили наши люди. Будет удивительно, если мы, обрушившись на врага, будто молния, разрезающая тьму, не сможем удерживать пятьдесят шагов берега в течение часа, держа оборону по обе стороны. А в центре, установив эти ра-кеты, наши пушкари обрушат этот иблисов огонь на русские пороховые суда. Те окажутся на близкой дистанции – не более полумили; при такой жаре и высушенном, как песок, дереве, не хватит ли одного единственного попадания, чтобы превратить все в геенну?